Владимир Сорокин - Норма

Тампоны набухли одеколоном, плавающие в лужице крупинки перца медленно стягивались к ним.

С ноги клоуна соскочил ботинок. Клоун высунулся из-за кулис протянул руку. Ботинок взвился и исчез под куполом цирка.

— А Чесленко что? — Винокуров переключил скорость, газанул.

— Говорит, работа слабая.

— Ну, а конкретно?

— Конкретно, экспериментальная часть куцая, говорит.

— Идиот!

Винокуров крутанул руль, машина повернула. Выехали на Ильинское. Бокшеев курил, пуская дым в окно. Соловьев смотрел на стелящуюся дорогу.

— Ну, а старик-то? — не оборачиваясь, спросил Винокуров.

— Чего старик… старик сказал, конечно. Защищал. На промышленное внедрение нажимал, на сложность испытаний. Экономия большая, там, механические свойства высокие. А Чесленко потом по таблицам пошел. Почему, говорит, устойчивость к интеркристаллитной коррозии так мало экспериментирована? И вообще, говорит, черные точки очень сомнительные. Элемент произвола.

— Балбес… господи… вот балбес. А Женька говорил что-нибудь?

— Да что Женька. Все то же, знаешь как он. Тот про Фому, а этот про Ерему. Тычет ему в диаграмму с никелем. Ну где коррозионное растрескивание. У нас, говорит, скорость коррозии крайне мала. От концентрации кислоты почти не зависит. Везде, говорит, вертикальные кривые.

— Ой, Женя, Женя… он бы лучше про стабилизирующий отжиг сказал. Хром-то равномерно по зерну распределяется, чего ж он…

Проехали пост ГАИ, свернули на проселочную. Бокшеев кинул окурок за окно:

— Вообще-то, старики, Чесленко прав. Ну, какого черта Женька испытания скомкал? Ну, на МКК испытал, хорошо, скорость коррозии, структурные диаграммы, но у него даже изотермического разреза нет, ну это уж надо было…

— Но, дорогой мой, образование фаз — это дело учебника, а не кандидатской.

— А как мы о перекристаллизации судить будем? По чему? Только по аустенитной устойчивости?

— Конечно! А по чему же?! Мы же состав знаем, зачем воду в ступе толочь?

— Пашенька, кандидатская — это всестороннее исследование прежде всего.

— Да Женьке достаточно механических характеристик. Сережа! Это же уникальная сталь, как ты не понимаешь!

— Тогда надо было просто оформлять изобретение, а не писать кандидатскую.

— Ну что за чушь?!

— Ладно, ребят, хватит, спорить. Все равно предварительная — это предварительная. В конце концов, ничего страшного. Крепче будет. Женьке ругань на пользу, я ж его знаю. А защитится он с блеском, вот увидите.

— Дай-то бог….

Въехали в лесок. Винокуров обогнул лужу, вырулил на полянку и выключил двигатель.

Бокшеев с Соловьевым вылезли из машины

С оголившихся деревьев падали дождевые капли.

— Красота-то а… — Бокшеев потянулся.

— Слушай, Петь, а прошлым летом не здесь были?

— Подальше… — Винокуров выбрался из кабины, открыл багажник. — Ну, что, давайте устраиваться.

— Давай, давай…

Расстелили на мокрой траве брезент, поставили канистру с пивом, авоську с продуктами. Бокшеев достал из портфеля четыре воблы.

— Ну вот, а вы хотели в рыгаловку в эту идти, — Винокуров разлил пиво по стаканам, — Здесь у него и вкус-то совсем другой. А там оно мочой старого киргиза пахнет.

— Ну, Петруша, не преувеличивай. — Соловьев стал чистить воблу. — Это ведь от бара зависит…

— От бара! Сказал тоже. Западная терминология, дорогой мой. В Москве баров и ресторанов нет, запомни. Есть тошниловки и рыгаловки.

— Да брось ты. «Националь», — тошниловка по-твоему?

— Абсолютная! Хорошие рестораны, а тем более бары сохранились только в Прибалтике. И то пока. Лет двадцать пройдет — и там тоже будут тошниловки и рыгаловки.

— В Ленинграде хорошие рестораны.

— Немного получше наших. Берите, — Винокуров протянул стаканы.

— Слушай, так у нас же нормы еще, забыли?

— Ой, мама, родная…

— А может ну их, а?

— Да давай уж съедим заодно…

— А чего, идея хорошая…

— Предлагаю средний вариант. Одну съем, две выкинем.

— А что. Идея что надо. И нашим и вашим. Волки сыты, овцы целы.

— Ну, что, согласны?

— Распечатывай.

Винокуров распечатал свою Норму, положил на газету:

— Эту, что ли?

— А хоть и эту… моя старая, вон корявая какая…

Соловьев вытряхнул свою норму из пакетика на брезент. Бокшеев долго рылся в портфеле, наконец выложил пакетик:

— Моя тоже сохлая.

Винокуров разломил норму на три куска, роздал:

— Давайте, с пивком. Стали жевать, запивая пивом…

На рядом стоящую березу села ворона, каркнула, спланировала вниз и опустилась недалеко от брезента.