Эрнест Хемингуэй - Прощай, оружие!

– Спокойной ночи, – сказал я. – Почему бы и вам не зайти?

Он покачал головой.

– Нет, – сказал он. – Я предпочитаю более простые удовольствия.

– Спасибо за кофейные зерна.

– Не стоит, бэби. Не стоит.

Я пошел по аллее. Очертания кипарисов по сторонам были четкие и ясные. Я оглянулся и увидел, что Ринальди стоит и смотрит мне вслед, и я помахал ему рукой.

Я сидел в приемной виллы, ожидая Кэтрин Баркли. Кто-то вошел в вестибюль. Я встал, но это была не Кэтрин. Это была мисс Фергюсон.

– Хэлло, – сказала она. – Кэтрин просила меня передать вам, что, к сожалению, она сегодня не может с вами увидеться.

– Как жаль. Она не больна, надеюсь?

– Она не совсем здорова.

– Скажите ей, пожалуйста, что я очень огорчен.

– Скажу.

– А может быть, мне зайти завтра утром?

– Зайдите.

– Очень вам благодарен, – сказал я. – Покойной ночи.

Я вышел из приемной, и мне вдруг стало тоскливо и неуютно. Я очень небрежно относился к свиданию с Кэтрин, я напился и едва не забыл прийти, но когда оказалось, что я ее не увижу, мне стало тоскливо и я почувствовал себя одиноким.

На другой день мы узнали, что ночью в верховьях реки будет атака и мы должны выехать туда с четырьмя машинами. Никто ничего не знал толком, хотя все говорили с большим апломбом, выказывая свои стратегические познания. Я сидел в первой машине, и когда мы проезжали мимо ворот английского госпиталя, я велел шоферу остановиться. Остальные машины затормозили. Я вышел и велел шоферам ехать дальше и ждать нас на перекрестке у Кормонской дороги, если мы их не нагоним раньше. Я торопливым шагом прошел по аллее и, войдя в приемную, попросил вызвать мисс Баркли.

– Она на дежурстве.

– Нельзя ли мне повидать ее на одну минуту?

Послали санитара узнать, и он вернулся с ней вместе.

– Я зашел узнать о вашем здоровье. Мне сказали, что вы на дежурстве, и я попросил вас вызвать.

– Я вполне здорова, – сказала она. – Вероятно, это от жары меня вчера разморило.

– Мне надо идти.

– Я на минутку выйду с вами.

– Вы себя совсем хорошо чувствуете? – спросил я, когда мы вышли.

– Да, милый. Вы сегодня придете?

– Нет. Я сейчас еду – сегодня потеха на Плаве.

– Потеха?

– Едва ли будет что-нибудь серьезное.

– А когда вы вернетесь?

– Завтра.

Она что-то расстегнула и сняла с шеи. Она вложила это мне в руку.

– Это святой Антоний, – сказала она. – А завтра вечером приходите.

– Разве вы католичка?

– Нет. Но святой Антоний, говорят, очень помогает.

– Буду беречь его ради вас. Прощайте.

– Нет, – сказала она. – Не прощайте.

– Слушаюсь.

– Будьте умницей и берегите себя. Нет, здесь нельзя целоваться. Нельзя.

– Слушаюсь.

Я оглянулся и увидел, что она стоит на ступенях. Она помахала мне рукой, и я послал ей воздушный поцелуй. Она еще помахала рукой, и потом аллея кончилась, и я уже усаживался в машину, и мы тронулись. Святой Антоний был в маленьком медальоне из белого металла. Я открыл медальон и вытряхнул его на ладонь.

– Святой Антоний? – спросил шофер.

– Да.

– У меня тоже есть. – Его правая рука отпустила руль, отстегнула пуговицу и вытащила из-под рубашки такой же медальон. – Видите?

Я положил святого Антония обратно в медальон, собрал в комок тоненькую золотую цепочку и все вместе спрятал в боковой карман.

– Вы его не наденете на шею?

– Нет.

– Лучше надеть. А иначе зачем он?

– Хорошо, – сказал я. Я расстегнул замок золотой цепочки, надел ее на шею и снова застегнул замок. Святой повис на моем форменном френче, и я раскрыл ворот, отстегнул воротник рубашки и опустил святого Антония под рубашку. Сидя в машине, я чувствовал на груди его металлический футляр. Скоро я позабыл о нем. После своего ранения я его больше не видел. Вероятно, его снял кто-нибудь на перевязочном пункте.

Переправившись через мост, мы поехали быстрее, и скоро впереди на дороге мы увидели пыль от остальных машин. Дорога сделала петлю, и мы увидели все три машины; они казались совсем маленькими, пыль вставала из-под колес и уходила за деревья. Мы поравнялись с ними, обогнали их и свернули на другую дорогу, которая шла в гору. Ехать в колонне совсем не плохо, если находишься в головной машине, и я уселся поудобнее и стал смотреть по сторонам. Мы ехали по предгорью со стороны реки, и когда дорога забралась выше, на севере показались высокие вершины, на которых уже лежал снег. Я оглянулся и увидел, как остальные три машины поднимаются в гору, отделенные друг от друга облаками пыли. Мы миновали длинный караван навьюченных мулов; рядом с мулами шли погонщики в красных фесках. Это были берсальеры.