Мирча Элиаде - Змей

— Сказка со змеем, — ответил Андроник. — Все так и вышло. Я сразу почувствовал, что он хочет прийти к нам... Но не хотел портить настроение за ужином... А когда сказал, то получилось, что несколько поторопился... — Он засмеялся и поглядел на каждого в отдельности. — ...Но дело шло к полуночи, — прибавил он неуверенно, словно бы опасаясь, что признание его сочтут неискренним. — А после полуночи я не имею над ним никакой власти...

Он внезапно умолк и нахмурился. Молчали и остальные, растерянно переглядываясь.

— Должно быть, трудно выучиться этому ремеслу, — сказал наконец Мануилэ.

— Какому ремеслу? — недоуменно переспросил Стере.

— Колдовству со змеем, — разъяснил Мануилэ. — Ясно, что дело это нелегкое...

Андроник заколебался: он неохотно говорил о своих тайнах.

— Я и не помню, когда ему выучился, — сказал он, избегая прямого ответа, — давным-давно. Я много всякого умею и знаю, а кто и когда научил — понятия не имею. Лучшее доказательство — история Аргиры, которую я вам рассказывал, в монастыре о ней никто и понятия не имеет...

Ни Стере, ни Дорина не слышали истории Аргиры, но и не любопытствовали ее узнать. Им было достаточно того, что сказал Андроник, сейчас ничто уже не казалось им любопытным, таинственным, загадочным, ничто не влекло разгадать, понять.

— А я и представить себе не могу, чтобы вы... так близко... — сказала Рири, и сказала она это для себя неожиданно, от полноты впечатления, но слово «змей» произнести не решилась.

— Я обо всем расскажу вам завтра, — улыбнулся Андроник. — Я не могу говорить об этом в темноте.

Дорина вздрогнула. Рири, и не поглядев на нее, сразу же взяла ее за руку.

— Не могу, потому что боюсь вам повредить, — продолжал Андроник. — Я уже понял, до чего вы впечатлительны...

Он повернулся к Дорине и со значением посмотрел ей в глаза. Девушка побледнела.

— Понять совсем не трудно, — прошептал Андроник. — Особенно когда готовишься к такому значительному событию.

Наконец-то показался на пороге и домнул Соломон. Наконец-то и он, кажется, опамятовался.

— Кто хочет ложиться спать, — сказал он, — пусть позаботится о постелях. Кто хочет кофе, пусть поднимет руку!

чувствовали такую усталость, что хотели только спать.

— Кажется, я все-таки испортил вам праздник, — произнес Андроник, глядя в глаза капитану.

Час спустя все уже улеглись. Уговоры Андроника выйти всем из дома и погулять по парку не имели успеха.

Никому не хотелось говорить. Кофе тоже пили через силу: что-то вроде тяжелого похмелья сковывало и одурманивало всех. Ни у кого не хватило сил устроить и постели как следует. Однако кровати сдвинули и подняли шторы на окнах. Для мужчин в соседней комнате положили тюфяки прямо на пол, и многие так и легли, не раздеваясь. Даже Андроник отказался от мысли отыскать себе пижаму. Он сдвинул две скамьи и заявил, что выспится на них куда лучше, чем на полу.

— Что-то ко мне сон не идет, — сказал он, видя, как остальные приготовляются спать и прикручивают лампу, — может, кто-то пойдет со мной прогуляться?

Компанию ему составил лишь капитан Мануилэ. Хоть и он тоже устал, не мог сосредоточиться, чувствовал, что воля его подавлена, но, побежденный Андроником, он не мог оставить его одного. Они вышли во двор.

— Вам я могу сказать, — начал Андроник. — Мне очень неприятно, что я испортил всем праздник... И не будь этого проклятого, мы бы покатались теперь на лодке по озеру...

— Ну уж не по озеру, — отозвался Мануилэ. — Время совсем неподходящее. После него какая-то зябкость осталась, чувствуете?

— Зябкости не чувствую, — ответил Андроник, поднимая голову и глядя на небо. — А чувствую подмывающее желание совершить что-нибудь из ряда вон... Влезть на дерево, прыгать с ветки на ветку, купаться в заколдованном озере...

С удивлением и даже с некоторой завистью слушал его капитан Мануилэ. Разумеется, он из тех, проклятых, если не колдун в полном смысле этого слова. Иначе откуда в нем такая сумасшедшая сила, жизнеспособность, фантазия?

— После полуночи, — продолжал Андроник, — сам не знаю, что со мной творится... То мне чудится, что я птица, то барсук, то обезьяна... Смешно, не правда ли? — спросил он, обращаясь к своему сотоварищу.

— Нисколько, — серьезно отвечал капитан.

— А наутро я ничего не помню и не знаю, где провел ночь.

— Вот теперь и впрямь есть чему посмеяться, — с тою же серьезностью сказал капитан.

Андроник грустно улыбнулся:

— Вы ошибаетесь, если имеете в виду женщин и, как принято это называть, любовь. Ночное колдовство для меня в другом... Поглядите-ка, — он протянул руку к небу, — вот лес, который куда могущественнее любви. И значимей...