Божена Немцова - Бабушка

На другой день, поутру, бабушка собралась с детьми к княгине.

— Смотрите же, держите себя прилично, — наказывала мать, провожавшая их до порога, — не хватать у меня ничего в замке и хорошенько поцеловать ручку у княгини.

— Уж мы с этим как-нибудь справимся, — отвечала с уверенностью бабушка.

Дети были точно цветочки, и бабушка тоже была в праздничном платье: на ней было мезуляновое платье гвоздичного цвета, фартук белый как снег, шпензер из дама [60] Дама - шелковая легкая ткань с крупным матовым узором на гладком блестящем фоне. облачного цвета, чепчик с голубкой и гранаты с талером на шее, подмышкой держала она головной платок.

— Зачем вы с собой взяли платок, дождя не будет, погода ясная? — спросила пани Прошкова.

— Человек как без руки, когда ему нечего держать; у меня уж такая привычка, я непременно должна нести что-нибудь, — отвечала бабушка.

Они повернули около сада на узкую тропинку.

— Теперь идите хорошенько, один за другим, чтобы в траве не замочить панталончики. Ты, Барунка, иди вперед, а я поведу Адельку, (которая с большим удовольствием любовалась собой).

В саду скакала Чернушка, Аделькина курочка, одна из привезенных бабушкой из горной деревни. Бабушка сделала ее такою ручною, что она клевала у детей из рук и всегда, снесши яйцо, прибегала к Адельке за куском булки, который девочка оставляла ей от своего завтрака.

— Ступай к маменьке, Чернушка. Там я тебе оставила булки, а сама я иду к княгине, — кричала Аделька курице, но та как будто не поняла, настойчиво бежала за девочкой и хотела вцепиться в ее платье.

— Разве ты не видишь, глупенькая, что на мне белое платье? Шшь! шшь! — отгоняла ее девочка, но курица не отстала, пока бабушка не ударила ее платком по крыльям.

Прошли немножко дальше, и снова грозило несчастие белым платьям. С косогора бросились обе собаки, переплыли канаву, поотряхлись на берегу и одним скачком очутились возле бабушки.

— Ах вы пострелы! Кто вас звал! Сейчас убирайтесь! — кричала бабушка, грозя собакам. Собаки, услыхав сердитый голос ее и увидав занесенную на них руку с платком, притихли, не понимая, вероятно, что это значит. Дети тоже бранили их, а Ян поднял камешек и хотел его кинуть в них, но камешек упал в канаву. Собаки, привыкшие приносить брошенную вещь, думали, что с ними играют, бросились в воду, через минуту были уже снова на берегу и начали прыгать около детей. Дети кричали, прятались за бабушку, а бабушка не знала чем помочь.

— Я пойду домой и позову Бетку, — решила Барунка.

— Не ворочайся назад, это, говорят, не приносит счастия на дорогу! — сказала бабушка.

Тут на счастье подошел пан-отец и отогнал собак.

— Куда это вы идете, на свадьбу или на бал? — спросил он, вертя табакерку между пальцами.

— Не к кому, пан-отец. Идем только в замок, — отвечала бабушка.

— В замок! Это что-нибудь недаром! Что там? — спросил с удивлением пан отец.

— Княгиня звала нас, — объяснили дети, и бабушка рассказала подробно о том, как они встретилась с княгиней в беседке.

— Вот почему, — проговорил пан-отец, нюхая табак: — ну, теперь идите, а после Аделька мне расскажет, что там видела. А если тебя, Яник, княгиня спросит, куда носом сидит зяблик, ведь ты не знаешь?

— Она не будет обо всем спрашивать, — ответил Ян и побежал вперед, чтобы пан-отец не мог более дразнить его.

Пан-отец ухмыльнулся, простился с бабушкой и пошел к плотине.

Около гостиницы играли дети Кудрны; все делали мельницы, а Цилка нянчилась.

— Что тут делаете? — спросила Барунка.

— Ничего, — отвечали они, осматривая нарядных детей.

— Слушайте-ка, мы идем в замок! — закричал Ян.

— Гм! Что ж такое? — и Вавринек [61] Вавринек - Лаврентий. надул губу.

— А мы увидим там попку, — перебил его Вилим.

— Когда я буду большой, так тоже его увижу. Тятенька мне сказал, что я буду странствовать, — отвечал на это необузданный Вавринек; но другой мальчик и Цилка прибавили: «Ах, если бы нам тоже можно было побывать в замке!»

— Уж вы молчите! Я вам принесу что-нибудь, — обещал Ян, — и расскажу, что там было.

Наконец, бабушка добралась с детьми до парка, где их ждал Прошек. Княжеский парк, находившийся очень недалеко от Старого Белидла, был доступен каждому; но бабушка очень редко ходила туда с детьми, в особенности, когда там жили господа. Хотя тут она и удивлялась отличному устройству всего: прекрасным цветам, редким деревьям, фонтанам и золотым рыбкам в пруду, но все-таки охотнее шла с детьми на луг или в лес. Там они могли смело кувыркаться на мягком зеленом ковре, могли нюхать каждый цветок и даже делать из них букеты и венки. В поле не росли померанцы и лимоны, но там была густая мелкая вишня и полевая груша, унизанные плодами, и всякий мог рвать их в волю. В лесу было также вдоволь ягод, грибов и орехов. Там не было фонтанов, но бабушка охотно останавливалась с детьми у плотины. Смотрели они, как волны быстро катились чрез плотину, как, поднявшись вверх, они падали назад мелкими брызгами, еще раз перевертывались в пенящейся котловине и потом уже тихо катились дальше. У плотины не было золотых рыбок, приученных к хлебным крошкам, но бабушка, проходя мимо, бралась за карман и высыпала хлебные крошки Адельке в фартук, и как только дети бросали их вводу, тотчас являлось из глубины множество рыбок. Всех ближе к поверхности выплывали серебристые сазаны и гонялись за крошками, между ними шныряли проворные окуни с распущенными перьями, подальше мелькали там и здесь усачи с длинными усами, виднелись также толстобрюхий карп и плоскоголовые налимы.