Ирвинг Стоун - Жажда жизни

– Но, Винсент, ты сам знаешь, что на хлебе и кофе не поправишься! Почему ты не купишь яиц, овощей, мяса?

– Все это стоит в Боринаже денег, как, впрочем, и в любом другом месте.

Тео присел на кровать.

– Винсент, ради бога, прости меня! Я не знал. Я и понятия не имел обо всем этом.

– Брось, старина, ты сделал для меня все, что мог. Я прекрасно себя чувствую. Через несколько дней я буду уже на ногах.

Тео провел рукою по глазам, словно хотел смахнуть с них паутину, мешавшую ему смотреть.

– Нет, нет, я не понимал. Я думал, ты... Я ничего не знал, Винсент, ничего не знал...

– Ах, пустяки. Все это не важно. Как дела в Париже? Куда теперь едешь? В Эттене был?

Тео вскочил на ноги.

– Есть в этом проклятом поселке магазины? Можно тут что—нибудь купить?

– Можно, только в Ваме, внизу за холмом. Но лучше ты возьми стул и сядь. Мне хочется поговорить с тобой. Боже мой, ведь все это длится уже почти два года!

Тео нежно погладил Винсента по лицу.

– Прежде всего я начиню тебя самой лучшей едой, какую только можно сыскать в Бельгии. Ты изголодался, Винсент, вот в чем беда. А потом я дам тебе хорошую дозу какого—нибудь лекарства от этой лихорадки и уложу спать на мягкой подушке. Слава богу, что я приехал сюда. Если бы я только знал... Лежи смирно и не шевелись, пока я не приду.

Он вышел. Винсент взял карандаш и снова принялся срисовывать « Пекарню в ландах». Через полчаса Тео вернулся в сопровождении двух мальчишек. Он принес простыни, подушку, кучу банок и свертков со снедью. Он постелил на кровать прохладные, чистые простыни в заставил Винсента лечь.

– А теперь скажи, как растопить эту печку? – спросил он, сняв свой щегольской сюртук и засучивая рукава.

– Вон там бумага и сучья. Сначала разожги их, а потом подбрось угля.

– Угля! Ты называешь это углем? – возмутился Тео, с удивлением глядя на грязные комья, выбранные из терриля.

– Да, такое у нас топливо. Погоди—ка, я покажу тебе, как надо разжигать печку.

Винсент хотел было встать с кровати, но Тео подскочил к нему и закричал:

– Болван! Лежи смирно и не шевелись, или мне придется задать тебе хорошую трепку!

Винсент улыбнулся – впервые за много месяцев. Улыбка приглушила лихорадочный блеск его глаз. Тео положил пару яиц в один из горшков, насыпал бобов в другой, в третий налил парного молока и стал поджаривать белый хлеб на рашпере. Винсент глядел, как Тео, высоко закатав рукава, хлопочет у печки, и одно сознание, что брат снова около него, было ему дороже всякой еды.

Наконец Тео справился со стряпней. Он пододвинул к кровати стол, вынул из саквояжа белоснежное полотенце и разостлал его вместо скатерти. Затем он положил в бобы порядочный кусок масла, отправил туда же сваренные всмятку яйца и вооружился ложкой.

– Ну вот, старина, – сказал он, – разевай—ка рот. Один бог знает, как давно ты не ел по—человечески.

– Оставь, Тео, – сопротивлялся Винсент. – Я вполне могу есть сам.

Тео поддел ложкой яичный желток, поднес его к носу Винсента и сказал:

– Открой рот, мальчик, или я залеплю тебе яйцом прямо в глаз!

Поев, Винсент откинулся на подушку и вздохнул с чувством глубокого удовлетворения.

– Ах, как вкусно! – сказал он. – Я совсем забыл, что на свете есть вкусные вещи.

– Теперь уже не забудешь, мой мальчик.

– Расскажи мне, Тео, обо всем. Как идут дела у Гупиля? Я изголодался по новостям.

– Придется тебе поголодать еще немного. У меня припасено для тебя кое—что, от чего ты сразу заснешь. Выпей и лежи спокойно, пусть еда хорошенько тебя подкрепит.

– Но я совсем не хочу спать, Тео. Мне хочется поболтать. Выспаться я могу и потом.

– Никто тебя не спрашивает, чего ты хочешь и чего нет. Тебе приказывают. Выпей это, будь умницей. А когда выспишься, я тебе приготовлю чудесный бифштекс с картошкой, и ты сразу выздоровеешь.

Винсент проспал до самого вечера и проснулся, чувствуя себя уже гораздо лучше. Тео сидел у окна и разглядывал рисунки брата. Винсент долго молча наблюдал за ним, на душе у него было легко и спокойно. Когда Тео заметил, что Винсент не спит, он встал и широко улыбнулся.

– Ну вот! Как ты себя чувствуешь? Лучше? Спал ты довольно крепко.

– Что скажешь в моих рисунках? Понравился тебе хоть один?

– Погоди, я сперва поджарю бифштекс. Картошку я уже почистил, остается только сварить ее.

Он повозился у печки, поднес к постели таз с горячей водой.

– Какую взять бритву, Винсент, мою или твою?

– Разве нельзя съесть бифштекс, не побрившись?