Джек Лондон - Собрание сочинений в 14 томах. Том 2

Она разогнула его сжатые пальцы и поцеловала в ладонь. Точно розовый лепесток упал ему в руку. Этим поцелуем Бесси давала понять, что настаивает на своем вопросе.

– Со мной ровно ничего, – решительно объявил он. И затем, казалось бы, ни с того ни с сего, вдруг добавил: – Отец!.. – Его тревога отразилась теперь в ее глазах.

– Но ведь папа такой добрый, такой хороший, Джо, – пролепетала она. – Почему ты не слушаешься его? Ведь он не много от тебя требует, а если и требует, то ради твоей же собственной пользы. Ведь ты гораздо умнее других мальчиков. Если бы ты занялся уроками, хоть чуточку!

– Вот, вот! Пошли нравоучения! – вспыхнул он, выдергивая руку. – Теперь и ты еще будешь мне читать нотации? Скоро очередь дойдет до повара и конюха.

Он засунул руки в карманы и мысленно представил себе безотрадное, мрачное будущее, с бесконечными выговорами от бесчисленных наставников.

– Ты за этим звала меня? – спросил он, поворачиваясь к выходу.

Она снова схватила его за руку.

– Нет, нет, не за этим; но мне показалось, что тебя тревожит что-то, и я подумала… я… – Голосок ее оборвался, и она, немного помолчав, добавила: – Я хотела сказать тебе, что мы собираемся на прогулку в Окленд, в горы, по ту сторону залива, в эту субботу.

– Кто это «мы»?

– Мартель Хэйс…

– А, эта мямля! – перебил он.

– Она вовсе не мямля! – с жаром возразила Бесси. – Она самая милая девочка из всех, кого я знаю.

– Не очень убедительный довод, принимая во внимание круг твоих знакомых девочек… Дальше. Кто там еще?

– Пирль Сэйтер и ее сестра Элис, и Джесси Хильбон, и Сэди Френч, и Эдна Кродерс. Вот и все девочки.

Джо презрительно фыркнул.

– А кто из мальчиков?

– Морис и Феликс Клемент, Дик Скофильд, Бэрт Лейтон и…

– Довольно с меня и этих. Все до одного – кисейные барышни!

– Я… я хотела пригласить тебя, Фреда и Чарли, – сказала она дрожащим голосом. – Я затем и позвала тебя, чтобы пригласить всех вас…

– А что вы там собираетесь делать?

– Погулять, нарвать полевых цветов – дикие маки уже в цвету, – потом закусить где-нибудь на красивой лужайке… и… и…

– И вернуться домой, – договорил он.

Бесси кивнула. Джо снова засунул руки в карманы и зашагал взад и вперед по комнате.

– Компания девчонок, – сказал он резко, – и их планы! Нет, это не по мне.

Она закусила дрожащие губы и, стараясь не расплакаться, спросила:

– А ты бы что хотел?

– Я бы лучше с Фредом и Чарли отправился куда-нибудь и сделал бы что-нибудь, ну, что-нибудь такое…

Он замолчал и посмотрел на неё. Бесси терпеливо ждала, что он скажет дальше. Но Джо ощущал полнейшее бессилие выразить словами обуревавшие его чувства и стремления; все его тревоги и неудовлетворенность вообще поднялись в нем и охватили все его существо.

– О, ты не можешь меня понять! – сказал он горячо. – Ты не можешь меня понять! Ты – девочка. Ты любишь опрятность и аккуратность, похвальное поведение и круглые пятерки. Тебя не манят опасные приключения и все такое… Тебе не нравятся живые и смелые мальчики; они тебе кажутся грубыми, неотесанными; тебе нравятся прилизанные мямли в белых воротничках и чистеньких костюмчиках, которые специально остаются в классе на большой перемене, чтобы учительница погладила их по головке и похвалила за то, что они хорошо учатся. Милые мальчики, у которых никогда не бывает никаких неприятностей; они мечтают только о приятных прогулках с букетиками и закусочками в обществе таких же миленьких девочек. О, я прекрасно знаю таких паинек, они боятся собственной тени, и в них не больше храбрости, чем в любой овце. И действительно – это овцы! Ну, а я тебе не овечка, вот и все! И на пикник ваш я ехать не хочу и не поеду!

Темные глазки Бесси наполнились слезами, губы задрожали. Это еще больше раздражило его. Что за несносные создания – эти упрямые девчонки! Вечно дуются, вечно хнычут, вечно суются не в свое дело. У них положительно чего-то не хватает.

– Слова нельзя сказать, чтобы ты не заревела, – сказал он примирительно. – Я же ничего не сказал обидного, сестричка. Право, ничего. Я…

Он растерянно остановился и взглянул на нее. Она всхлипывала и вздрагивала, готовая разрыдаться. Крупные слезы текли у нее по щекам.

– Ох, уж мне эти девчонки! – сказал он с сердцем и решительно вышел из комнаты.

Через несколько минут Джо, все еще раздраженный, вошел в столовую. Он упорно молчал за столом, хотя отец, мать и Бесси вели оживленный разговор. Свирепо уткнувшись в тарелку, Джо думал: «Вот мы какие! Разливаемся, плачем, а минуту спустя улыбаемся и хохочем. Наш брат этого не понимает. Будьте уверены, что если бы нас что-нибудь могло довести до слез, то мы несколько суток ходили бы как повешенные. Все девчонки притворщицы, такая уж у них повадка. Они не чувствуют и сотой доли того, о чем говорят, когда плачут. Разумеется, нет. Должно быть, они хнычут так часто потому, что им это нравится. Они любят терзать людей, особенно нас, ребят. Потому-то они и вмешиваются в наши дела».