Анри Шарьер - Ва-банк

С моим появлением в деле произошел настоящий переворот. Новшества состояли в следующем. Первое: удвоение цен. Второе — французская кухня. И, наконец, третье, — установка кондиционеров.

Жильцы приходили в изумление, обнаружив кондиционеры во всех комнатах и ресторане этого старомодного домика в колониальном стиле, превращенного в гостиницу. Клиентура изменилась. У нас начали останавливаться коммерсанты. Поселился некий баск, торгующий «швейцарскими» часами, изготовленными в Перу.

Свой номер он превратил в офис, и весь товар держал там. Был настолько подозрителен, что врезал в дверь целых три дополнительных замка, за свой счет, разумеется. Однако, несмотря на замки, одной пары часиков он время от времени не досчитывался. Он уже склонялся к мысли, что это действуют некие сверхъестественные силы или привидения, когда наконец вор был выявлен. Им оказался наш пудель Буклет. Хитрый негодник, он прокрадывался в комнату совершенно бесшумно и прямо из-под носа у баска таскал часы. Интересовало его не время, а ремешки, Буклет очень любил с ними играть. Коммерсант поднял страшный скандал, обвиняя меня в том, что это я научил собаку воровать у него товар. Я смеялся до слез, и после трех рюмок рома мне удалось убедить его, что мне его часы совершенно ни к чему и что торговать подделкой — это только портить себе репутацию. Немного успокоившись, он снова заперся у себя в комнате.

Как-то раз ко мне пришла содержательница борделя, расположенного километрах в четырех-пяти от Маракаибо, в местечке под названием Ла-Кабеса-де-Торо. Звали ее Элеонора. Огромная толстуха с умными, красивыми глазами. В ее заведении работало около ста двадцати женщин.

— Есть у меня французские девочки, которые не хотят торчать в доме сутки напролет, — сказала она. — Не желают проводить все двадцать четыре часа в публичном доме. Хотят приходить и работать с девяти вечера до четырех утра, это пожалуйста. А спать хотят спокойно в удобных комнатах, где нет этого гвалта и шума.

Мы заключили сделку. Французские и итальянские девочки Элеоноры могут поселиться в нашем отеле. Оплата за номер была поднята до 10 боливаров, что их, впрочем, не смущало. Сначала их было шестеро, но примерно через месяц я, к своему удивлению, обнаружил, что их вдвое больше.

Все до одной были молоденькие и хорошенькие. Принимать в гостинице мужчин им строго-настрого запрещалось. Но наши опасения оказались напрасными — девушки вели себя, как настоящие леди, во всяком случае, внешне выглядели скромными, милыми и воспитанными. Вечером за ними приезжали такси, и они, превратившись в крикливо разодетых и вызывающе гримированных шлюх, тихо и незаметно выскальзывали из гостиницы и отправлялись в бордель, как они говорили, «на фабрику». Время от времени к ним являлся сутенер из Парижа или Каракаса. Его принимать разрешалось. Он собирал свою дань и так же незаметно, как появлялся, исчезал.

Не обходилось и без забавных происшествий. Как-то раз один сутенер, что приезжал к нам со своей дамой и останавливался на несколько дней, отозвал меня в сторонку и попросил переселить в другой номер. Соседом его был полнокровный, жизнерадостный итальянец. Каждую ночь он приводил к себе девушку и занимался с ней любовью. Сутенеру не было и сорока, а итальянцу — все пятьдесят пять, как минимум.

— Понимаешь, приятель, мне за ним не угнаться. Мы с моим цыпленком все слышим через стенку — все эти вопли, стоны, скрипы. А сам я если и трахну свою малышку раз в неделю, уже хорошо. Ну и, сам понимаешь, как я выгляжу в ее глазах. Она уже не верит в головную боль и прочие уловки. Она делает сравнения. Так что, уж будь другом, помоги мне.

С трудом подавляя смех, я согласился и переселил его в другой номер.

Работали мы много, но для шуток, смеха и развлечений время тоже находилось. Вечером, когда наши девочки отправлялись «на фабрику», мы занимались спиритизмом. Рассаживались вокруг стола, клали на него руки, и каждый вызывал себе духа, которому хотел задать вопрос. Сеансы эти начала проводить довольно красивая тридцатилетняя женщина-художница, кажется, венгерка по национальности. Каждый вечер она вызывала дух своего мужа. Я помогал мужу отвечать, постукивая каблуком под столом.

Вскоре она начала жаловаться, что муж изводит ее. Как почему? Она не объясняла. Но как-то раз вечером, когда он особенно сильно и громко ей угрожал, призналась: муж обвиняет ее в том, что у нее слишком круглые пятки. «Да, пятки — это серьезно! — единодушно соглашались мы — Еще, пожалуй, вздумает отомстить за это!» Тем более что она вовсе не отрицала, что пятки у нее действительно круглые. Что же делать? После долгого обсуждения был найден выход: ночью в полнолуние с новеньким мачете в руке она должна выйти в патио абсолютно голая, с распущенными волосами, без всякого грима и украшений, вымытая с ног до головы желтым мылом Когда луна поднимется ровно над головой и тело ее почти не будет отбрасывать тени, ей надо нанести мачете двадцать один удар по воздуху.