Константин Симонов - Последнее лето

— Узнал.

— Та же самая позиция, только в перевернутом виде. Могилев не позади, а впереди, и немцы не войти в него хотят, а выйти из него!

— Сегодня, товарищ командующий, вроде и выйти не хотят! Слышим все утро, как там, в Могилеве, бой гремит, а здесь у нас тихо, — сказал Галченок. — Разрешите предложить завтрак? Позавчера обещали, если выполним задачу, отведать танкистского хлеба-соли.

Серпилин посмотрел на часы.

— Отказаться не могу, но накоротке. Я к вам и так противозаконный крюк сделал.

Он кивнул в сторону доносившейся из Могилева канонады и повернулся к Синцову:

— Сбегай сообщи по рации, где находимся и что сейчас выезжаем обратно, на КП армии. Сообщишь — возвращайся. Приглашаю от имени полковника к завтраку.

Они подошли к палатке, полог ее был открыт, чтоб продувало.

— Однако расторопный вы народ, танкисты, — сказал Серпилин, увидев, что у палатки к сосне прибит умывальник и на гвозде висит полотенце.

Он, засучив рукава, расстегнул ворот гимнастерки, вымыл руки, лицо и шею и, шлепнув за ворот две горсти холодной воды, с наслаждением чувствуя, как она струйкой потекла по хребту, подумал о себе: «Да, вот, живой и здоровый, вернулся сюда через три года, и не с полком, а с армией, с такой силой в руках, о которой тогда и мечтать не смел!»

О расторопности танкистов пришлось еще раз вспомнить, когда вошли в палатку: на лавках по бокам стола лежали мягкие автомобильные сиденья.

— Трофейные?

Галченок кивнул:

— Трофеев много, товарищ командующий, только некогда ими заниматься. Шли не задерживаясь.

— Ничего. Вы не задерживались, другие задержатся. И раскулачат все, что вы не успели, да еще как свои трофеи по второму разу запишут!

— Супу покушаете, товарищ командующий? — спросил Галченок. — Вчера сухим пайком выдали, а сегодня суп сварили.

— Для себя или для всего войска?

— Для всего войска.

— Тогда попробую, чем войско кормят. Но сперва нальем. Хотя завтрак, а не ужин, но раз хлеб-соль — сделаем исключение.

— Можно считать ужином, товарищ командующий, — сказал Галченок. — Вчера провоевали, пришлось на утро отложить.

— Доложил, где находимся? — спросил Серпилин остановившегося у палатки Синцова.

— Так точно. Сообщил, что сейчас выезжаем.

— Покривим душой на пятнадцать минут, не более того, — сказал Серпилин. И, показав глазами на четвертый прибор, спросил Галчонка: — А это для кого?

— Командир стрелкового полка должен вернуться. Поехал на стык с соседом, увязать взаимодействие, но что-то задержался.

— А может, он там на радостях, что две армии соединились, как мы с тобой, увязывает? — кивнул на флягу Серпилин.

— Не похоже на него, товарищ командующий.

— А на нас похоже? — усмехнулся Серпилин. — Ладно, семь бед — один ответ, налей по полстакана! — И, повернувшись к Синцову, кивнул: — Садись.

Галченок налил ровно по полстакана, не перелил. Как сказано, так и сделано. Серпилин хотел было сказать, что есть двойная причина выпить: и то, что подвижная группа выполнила задачу, и то, что он сам вернулся туда, где начинал войну. Но говорить этого не стал. Каждый где-нибудь начинал войну и помнит свое начало.

Он выпил за успех подвижной группы и, облупив крутое яйцо, обмакнув в крупную соль, закусил. От выпитой водки захотелось потянуться. А еще лучше бы лечь под сосной, глядя сквозь ветки в небо и забыв, кто ты и что тебе надо в следующую минуту делать.

— Только что поздравил командира подвижной группы с выполнением задачи, — сказал Серпилин, когда появился опоздавший Ильин. — Садись! По второй не будем, а первую, если до этого не принимал, прими.

— Спасибо, товарищ командующий, не пью. Обещание дал.

— Кому?

— Сам себе.

— Как там, на стыке? Да ты не докладывай — за столом сидим. Просто расскажи.

Но Ильин по своей натуре не мог не доложить. Доложил и номер дивизии, и номер того полка соседней армии, с которым вошел в соприкосновение, и фамилию и звание командира дивизии и командира полка, и точные координаты — где именно проходит стык, и какие меры сообща приняты, чтоб стык был надежный, поскольку направление все же танкоопасное, и как перекрыли эту проселочную дорогу огнем с двух сторон, внакладку.

— Значит, силами двух армий этот проселок обороняете, — усмехнулся Серпилин. — То-то ты задержался!

— Не люблю стыков, товарищ командующий, — сказал Ильин. — Половина неприятностей на стыках.

«Вот они, молодые командиры полков, — подумал Серпилин, с удовольствием глядя на Ильина, который всегда, еще летом сорок второго года, когда из писарей стал начальником штаба батальона, казался ему прирожденным военным. — Вот они, эти молодые командиры полков! Сколько ему сейчас? От силы двадцать семь, двадцать восемь, — думал он, забыв, какого года рождения Ильин, и Мысленно прибавляя ему лишних три года. — Быстро двигает людей война. Хорошо бы, довоевал и ничем не зацепило. Многообещающий!»