— Я пріѣхалъ собственно для того, чтобы нарисовать Гаммерпондъ-Паркъ при лучшемъ освѣщеніи.
— Въ самомъ дѣлѣ? воскликнулъ Пирсонъ. Что же, это новый мотивъ.
— Да, подтвердилъ м-ръ Уаткинсъ, я самъ такъ полагаю. И хочу приступить къ дѣлу завтра же ночью.
— Какъ! Вы хотите рисовать на открытомъ воздухѣ ночью?
— Именно…
— Да какъ же вы будете видѣть свое полотно?
— Очень нужно… началъ было м-ръ Уаткинсъ, но спохватился во-время и крикнулъ приказчицѣ: прошу еще кружку пива!..
Потомъ продолжалъ, обратясь къ Пирсону:- мнѣ вышлютъ такую штуку, которая называется потайной фонарь.
— Но теперь новолуніе, возразилъ Пирсонъ. — Луны вовсе не будетъ.
— Но домъ-то все же будетъ? возразилъ м-ръ Уаткинсъ, въ свою очередь. — Развѣ нельзя нарисовать домъ сперва, а луну потомъ?
— О! могъ только промолвить Пирсонъ, находя уже невозможнымъ продолжать разговоръ.
— Говорятъ, произнесъ старый трактирщикъ, почтительно молчавшій въ продолженіе этой технической бесѣды, — что изъ Газельворта прислано сюда не менѣе трехъ полисменовъ, и они сторожатъ по ночамъ въ домѣ лорда Авелинга… все изъ-за брилліантовъ милэди. Играютъ они въ домино съ лакеями отъ скуки.
При закатѣ солнца на другой день, м-ръ Уаткинсъ, забравъ свой мольбертъ, полотно и довольно объемистый ящикъ съ разными другими принадлежностями, пошелъ по живописной тропинкѣ, которая вела, черезъ рощу, къ Гаммерпондъ-Парку, и занялъ выгодную стратегическую позицію противъ дома. Его увидалъ тутъ м-ръ Рафаэль Сантъ, возвращавшійся черезъ паркъ отъ мѣловыхъ копей, виды которыхъ годились ему для его эскизовъ.
Разсказы Пирсона о новоприбывшемъ оригинальномъ художникѣ затрогивали его любопытство, и онъ свернулъ немного съ своей прямой дороги, чтобы потолковать съ м-ромъ Смитомъ о новооткрытомъ искусствѣ писать картины ночью.
М-ръ Уаткинсъ — Смитъ не замѣчалъ, невидимому, приближенія живописца. Онъ только что оторвался отъ пріятельской бесѣды съ гаммерпондскимъ дворецкимъ, въ числѣ обязанностей котораго была и прогулка съ тремя господскими собаками, послѣ его службы у обѣденнаго стола. По его удаленіи съ этими породистыми псами, м-ръ Уаткинсъ занялся снова усерднымъ растираніемъ красокъ на своей палитрѣ. Сантъ, подойдя ближе, былъ пораженъ яркостью того зеленаго цвѣта, который представился его глазамъ. Будучи строгимъ, крайне чувствительнымъ колористомъ, онъ даже свистнулъ отъ изумленія. М-ръ Уаткинсъ оборотился къ нему сердито, но Сайтъ не могъ удержаться, чтобы не сказать:
— Скажите на милость, что вы намѣрены дѣлать съ этой противною зеленью?
М-ръ Уаткинсъ догадался, что эта ослѣпительная яркость, которая могла восхищать дворецкаго, была, можетъ быть, промахомъ въ техникѣ искусства. Онъ посмотрѣлъ нерѣшительно на Санта: тотъ продолжилъ:
— Простите мою грубость, но, право, эта зелень — что-то ошеломляющее. Она просто рѣжетъ глаза. Куда вы ее употребите?
М-ръ Уаткинсъ собирался съ мыслями. Выйти изъ затруднительнаго положенія можно было только смѣлымъ натискомъ на врага.
— Если вы пришли сюда затѣмъ, чтобы мѣшать мнѣ работать, сказалъ онъ, — то я выкрашу этой зеленью вашу физіономію.
Сантъ отошелъ прочь, потому что былъ человѣкъ мирный, притомъ склонный смотрѣть на все съ юмористической стороны. Встрѣтивъ по дорогѣ Пирсона и Уайнрайта, онъ сказалъ имъ: — «Этотъ Смитъ или геній, или опасный сумасшедшій. Подите и посмотрите на его зеленую краску…» Онъ пошелъ далѣе, представляя себѣ съ улыбкою то, что произойдетъ у мольберта, при весьма вѣроятномъ большомъ расточеніи зеленой краски…
Но его ожиданія не оправдались. М-ръ Уаткинсъ принялъ Пирсона и Уайнрайта гораздо милостивѣе, нежели его, объяснилъ имъ, что зеленая краска назначается имъ лишь для подмалевки, прибавя, на сдѣланное ему замѣчаніе, что это совершенно новый методъ, изобрѣтенный имъ самимъ. Но онъ не сталъ распространяться на этотъ счетъ, выразивъ даже прямо, что не намѣренъ дѣлиться тайнами своей особой техники со всякимъ прохожимъ… хотя теперь развелось много лицъ, старающихся подглядѣть пріемы мастеровъ… Эти прозрачные намеки избавили его тотчасъ же отъ присутствія молодыхъ художниковъ.
Сумерки сгущались. Показалась одна звѣздочка, потомъ другая. Въ рощѣ, окружавшей домъ слѣва, все затихло; самое зданіе утратило, мало по малу, свои подробныя очертанія и казалось лишь безформенной темной массой; но, вдругъ, окна главнаго салона ярко освѣтились, потомъ показались огоньки кое-гдѣ и въ другихъ покояхъ. Если бы кто ни будь подошелъ къ мольберту въ эту минуту, то увидалъ бы, что при немъ нѣтъ ни кого, но что на дѣвственномъ полотнѣ выведено ярко-зеленою краскою одно хотя краткое, по очень невѣжливое слово. М-ръ Уаткинсъ находился, въ это время, въ ягодномъ садикѣ, вмѣстѣ съ своимъ ассистентомъ, незамѣтно пробравшимся къ нему черезъ проселокъ.
Читать дальше