Александр Хьелланн - Праздник Иванова дня

Нелегко было директору банка решиться на этот шаг. Когда он прежде думал о том, что настанет день дележа власти, ему всегда представлялось, что это произойдет в его кабинете, за его большим письменным столом. Теперь же ему пришлось сесть перед пастором на тот самый стул, на котором столько бедных грешников — пожалуй, добрая половина всех жителей города — провели самые унизительные минуты своей жизни.

Но пастор Крусе облегчил ему задачу. Он пошутил по поводу того, что его скромный кабинет посетил столь необычный гость, и спросил, не может ли он быть чем-нибудь полезен господину директору банка. Он был бы этому весьма рад.

— Да, господин пастор, я хотел бы многое обсудить с вами. Собственно говоря, крайне прискорбно, что мы не работаем в более тесном контакте.

— Насколько мне известно, господин директор — искренний христианин. Не так ли?

— Во всяком случае смею утверждать: человек, исполненный истинно христианских интересов, — произнес директор банка голосом бывалого оратора.

— Для меня, — откровенно сказал пастор, — есть только один признак, по которому я различаю людей: верующий и неверующий. Точно так же, как для меня невозможно сотрудничество с врагом Христа, я готов всегда протянуть руку брату во Христе.

— Эти слова делают вам большую честь, господин пастор. Но вы ведь сами знаете, что жизнь полна противоречий, особенно политическая жизнь.

— О! Политика! — воскликнул пастор и ухмыльнулся. — Если мне придется вступить на политическое поприще, то я не побоюсь остаться верным своему принципу. Для меня первым вопросом всегда будет: кто ты — христианин или безбожник?

— Но все же это не значит… что между двумя людьми, чьи политические взгляды так различны, как, например, ваши и мои…

— Дорогой господин директор, — сказал пастор и перегнулся через стол, — что важнее: чтобы прошел тот или иной закон, та или иная реформа, или чтобы охранялось самое драгоценное сокровище народа, передаваемое из поколения в поколение, — наивная детская вера, которую безбожники пытаются коварно истребить? Можем ли мы, христиане, сомневаться в том, как следует ответить на этот вопрос?

— Нет, конечно нет! Я прекрасно понимаю, что есть высшие принципы совместной деятельности…

— Вот именно, — перебил Кристиансена пастор Крусе, — и если бы вы не пришли ко мне, я бы сам пришел к вам перед выборами. Мы должны выступать вместе.

— Для меня большая радость слышать это, — начал директор банка и подумал про себя: «Все идет как по маслу, удивительно гладко!» Затем он добавил несколько прочувствованных фраз о гражданском долге и детской вере.

— Когда стоишь на общих позициях в главном, — продолжал пастор Крусе, — легко устранить недоразумения по второстепенным вопросам. Вот, например, я слышал об организации праздника…

— Знаете, как бывает, господин пастор… Со всех сторон осаждают просьбами, уговорами. На этот раз меня прямо-таки насильно втянули… Однако сейчас еще не поздно…

— Что до меня, — тут пастор улыбнулся, — то я бы никогда не смог работать изо дня в день с таким человеком, как Томас Рандульф.

— Поверьте, мне он тоже крайне несимпатичен.

— Если бы у вас когда-нибудь появилось намерение подыскать для своего банка кассира, в котором усердие соединялось бы со здоровым христианским духом, я смог бы вам порекомендовать такого.

Директор банка заверил, что будет весьма признателен за подобную рекомендацию.

— Вы знаете Педера Педерсена? В свое время он был коммерсантом, но ему не повезло — слишком доверял людям, чтобы стоять на страже своих собственных интересов. Это чрезвычайно подходящая кандидатура на должность кассира.

Да, он знал Педера Педерсена — страшно подумать о таком кассире. Но директор банка рассудил так: сделка с пастором прошла на редкость гладко, значит можно кое-чем поступиться. К тому же он был зол на Рандульфа.

— У нас здесь много благомыслящих простых людей, — продолжал пастор, — с которыми совсем не считаются ни городское самоуправление, ни правительство. Вы, как председатель самоуправления, могли бы сделать немало добра, если бы не допускали такого положения, при котором все блага стекаются в одни руки. Кстати, вы, господин директор, может быть и не знаете, что полицейский Иверсен — настоящий безбожник.

— Он служил у меня кучером, как вам, вероятно, известно, господин пастор. Но вы совершенно правы — несправедливо, чтобы один человек получал все…

— Ах, для меня не это самое важное, — сухо перебил Мортен Крусе Кристиансена, — но я строго придерживаюсь своих принципов во всем, вплоть до мелочей. И от всех, кто хочет со мной сотрудничать, я требую того же. Надо помогать и давать работу только тем людям, которые зарекомендовали себя праведными христианами. Я никогда не куплю ни на грош табака у безбожника. А моя жена приобретает все, что ей нужно, в лавке мадам Эриксен, весьма набожной женщины.