Александр Хьелланн - Яд

Венке Кнорр была полна национального воодушевления. Более того, во имя свободы и народа она готова была пойти на любую жертву. Будучи девушкой, она ходила в платьях из домотканой материи и умела говорить на ланнсмоле. И постоянно огорчалась тем, что от нее не требовалось чего-нибудь большего.

И вот в один чудесный день она обручилась с новоиспеченным профессором Левдалом, происходившим из старой датской чиновничьей фамилии, крайне сухой и закостеневшей. О нем мало что было известно. Знали только, что он отлично закончил университет. И был видным кавалером на танцевальных вечерах в столице.

Это неожиданное обручение доставило бергенцам немалое разочарование. В этом событии многие увидели как бы даже поражение самого народа. А более горячие сердца склонны были считать это обручение бедствием для всей страны.

Да, сейчас каждый из неженатых борцов за ланнсмол и ревнителей свободы охотно женился бы на ней либо уступил бы ее любому из своих товарищей, только бы не видеть свою божественную валькирию рядом с этим лощеным шарлатаном Левдалом.

К свадебному дню бергенцы сочинили двадцать одну песню, обращенную к невесте, причем в шести из этих песен явно сквозила эта вышеуказанная печаль и даже отчаяние.

Однако были некоторые основательные причины, повлекшие за собой этот брак. Венке Кнорр проживала в тот год в Кристиании, в аристократическом предместье, где в ту пору находился шведский королевский двор. Среди красивых и элегантных людей она увидела еще более красивого соотечественника Левдала. Он долгое время пробыл за границей, и Венке показалось, что в нем чудесно соединилось то, что она так любила, — европейский лоск в сочетании с истинным духом Норвегии. Именно поэтому Венке согласилась стать женой Левдала.

Фру Венке не потребовалось много времени для того, чтобы увидеть свою ошибку.

Венке осталась точно такой же, как была прежде, — истинной норвежкой, неустрашимой в своем свободомыслии, тем не менее ее друзья уже не питали к ней прежнего непоколебимого доверия. Но ей стало совсем не по себе, когда она переехала в маленький старомодный город и там оказалась совсем одна среди друзей своего мужа.

По временам ее угнетало мрачное настроение, и тогда она чувствовала, что теперь ничего хорошего ей не следует ожидать от жизни. Такое настроение приходило к ней в особенности в те дни, когда перед ней снова оживали идеи ее юности.

Абрахам, слушая чтение матери, сначала дурачился — строил Мариусу гримасы, но вскоре помрачнел, вспомнив о своей несчастной любви.

Маленький Мариус, напротив того, внимательно слушал чтение. Его заинтересовали герои саг — эти воинственные люди, которые рассыпали сокрушительные удары направо и налево и буквально не расставались с мечом. Да, их тревожное существование напоминало Мариусу его собственную жизнь среди постоянно нападающих скунсов.

Неожиданно Абрахам сказал:

— Отец идет!

Фру Венке прервала чтение, но прежде чем закрыть книгу, она про себя дочитала абзац до конца.

Профессор Левдал вошел в комнату. Он был без пиджака, с засученными рукавами, с полотенцем в руках.

— Добрый вечер, мальчики, — сказал он. — Что ты им читала, Венке?

Улыбаясь отцу, Абрахам ответил:

— Мама читала нам Снорри.

— Фу, я так и думал! — воскликнул Карстен Левдал. — Тоже нашла что читать цивилизованным молодым людям.

— Я читала им о героических подвигах наших предков!

— Ай, какие это герои! Убийцы, разбойники, поджигатели — вот кто наши предки! Нет уж, лучше я послушал бы о Гекторе, метающем тяжелое копье, или же о быстроногом Ахиллесе. Не так ли, ребята?

— Конечно, отец! — воскликнул Абрахам. И маленький Мариус сейчас же согласился со своим другом.

Фру Венке с сердцем поставила книгу на полку и хмуро сказала:

— На это мне нет охоты вам отвечать.

Прохаживаясь по маленькому коридору между своим кабинетом и комнатой Абрахама, профессор весело шутил и смеялся.

Уходя, фру Венке сказала сыну:

— Ты потом зайди ко мне, Абрахам.

И, прощаясь с Мариусом, просила передать привет его матери.

Вскоре Мариус ушел домой. И тогда профессор сказал сыну:

— Неплохой мальчуган этот маленький Готтвалл. Но все же меня удивляет твоя дружба с ним. Вы так неразлучны…

— Да, это мой лучший друг, — ответил Абрахам не совсем уверенным тоном.

— Лучший друг! — иронически засмеялся отец. — Да, конечно, в мальчишеском возрасте возникают такие союзы «на всю жизнь». Когда-то и я не избежал этого! Но, к счастью, от такого содружества обычно ничего не остается. Я говорю: к счастью, ибо такая скороспелая дружба, если бы она действительно продолжалась до самой смерти, внесла бы неловкость в жизнь тех людей, которым предстоит многого достичь в жизни.