Илья Стогов: Десять пальцев

– Наливать сок?

– Да. Яблочный. И водки. Двести пятьдесят.

– Двести пятьдесят?

– Влезет в чашечку двести пятьдесят? Если не влезет, то хотя бы двести.

Девушка наливает напитки в старые фаянсовые чашки с погрызенными краями. Мужчина не спеша, громко глотая, выпивает водку, чуть пригубляет сок и надолго задумывается.

– Еще чего-нибудь?

– Я ребятам говорю: мне же еще лететь! На самолете! А им не остановиться!

– Еще чего-нибудь?

– Да. Соку.

– Сколько?

– Чашечку. И водочки.

– Еще двести пятьдесят?

– Влезет в чашечку двести пятьдесят? Если не влезет, то хотя бы двести.

Девушка наливает ему в чашку еще двести пятьдесят граммов водки. Мужчина не спеша ее допивает. Смущенно улыбается. Трет переносицу. Кладет деньги и, шаркая подошвами, отходит покурить.

Потом, в самолете, я все-таки заснул. Поспать удалось всего минут сорок. Когда проснулся, под самолетом лежала невнятная пенопластовая поверхность. Может быть, тундра. Может быть, замерзший океан.

Русские завоевали Сибирь меньше четырехсот лет назад. Темпы покорения необъятной территории поражают. Чтобы добраться от Урала до Тихого океана казакам понадобилось всего сорок лет.

Правда, прогресс не стоит на месте. Мой «Ту-154» преодолел тот же путь всего за пять часов.

Перехватив солнце на полпути, самолет оказался уже в завтрашнем дне. Лед тянулся во все стороны без видимого края. Блестел он так, что становилось больно глазам. Казалось, он лежит ровно в метре под днищем самолета.

От взятой из дому книжки уже тошнило. Я стал просто смотреть в окно. Это было немного неудобно, потому что прямо мне в нос упиралась спинка впередистоящего кресла.

Стюардессы разносили завтрак. Вспомнив, как выглядел ужин, я улыбнулся девушкам, сказал, что не голоден. Правда, кофе я все-таки выпил. Он был мерзким.

Потом наконец зажглось табло «НЕ КУРИТЬ. ПРИСТЕГНИТЕ РЕМНИ». У меня было ощущение, что из дому я вышел несколько лет назад. Неужели печенье Choco-Pie я покупал всего лишь сегодня утром?

Во время посадки в Красноярске у самолета сменился экипаж. Нынешний пилот вел самолет так, словно это был его личный велосипед. Резко заламывал виражи. Дергал штурвал. Самолет трясло.

Потом мы все вместе поднырнули под облака. Оказалось, что день сегодня довольно пасмурный. Я вытянул шею, посмотрел вниз, и Камчатка показалась мне черно-белой, как передача по старому телевизору.

Сразу под облаками начинались сопки. Земля, как Шваценеггер, напряглась, побагровела, а ее мышцы взбугрились и застыли. На белых от снега сопках росли черные деревья.

Ниже сопок начиналась бухта. По бухте ползли игрушечные кораблики.

Сопки и Тихий океан. Я раздумывал, куда именно здесь можно втиснуть взлетно-посадочную полосу, а самолет пытался зависнуть в воздухе, встать на крыло, развернуться в этом самом тесном из возможных миров.

Потом самолет наконец коснулся земли и сразу, как при посадке на палубу корабля-авианосца, замер. Снаружи виднелось несколько военных самолетов, а также вертолеты.

Стюардесса прошла по рядам и предупредила:

– Готовьте паспорта. У выхода из самолета будет пограничный контроль.

Контроль оказался несложным. Толстый майор-пограничник, не глядя на проверяемых, листал документы, потом устал окончательно, плюнул и побрел в здание комендатуры.

Никаких излишеств типа трапа или автобуса, доставляющего пассажиров в здание аэропорта, здесь не существовало. Самолет просто подогнали поближе к выходу, пассажиры спустились по лестнице и вышли в город.

Я тоже вышел.

Разумеется, в воротах стояла толпа таксистов, жаждущих нагреться на бестолковых туристах. Невозможно приехать в незнакомый город и не оставить в карманах этих стервятников денег в пять раз больше, чем они того заслуживают.

На площади перед аэропортом стоял огромный стенд: «Спички не тронь! В спичках огонь!». Я не имел ни малейшего понятия, куда идти, где находится отель и сколько стоит поездка на местном такси. Я был готов платить.

Никто не бросался мне наперерез. Никто не хватал меня за рукав, не заглядывал заискивающе в глаза. Таксисты равнодушно смотрели, как я с их деньгами в кармане ухожу прочь. Это было странно.

До города я ехал на корейском джипе. За рулем сидел молчаливый камчатский водитель. Я спросил, сколько стоит поездка, он, не разжимая губ, пробурчал, что $7, и мы тронулись.

Пошли уже вторые сутки, как я не спал. Предыдущие четырнадцать часов я провел в неудобном самолетном кресле. Глаза слипались. Я полез за сигаретами.