Кальман Миксат - Зонт Святого Петра

Нетрудно вообразить, какую популярность приобрела святая вдова после дня Петра и Павла, когда разнеслась среди местных жителей весть о ее видении: один за другим повалили к ней люди, желавшие узнать, не узрела ли она на небесах их дорогих усопших. Не видала ли ты мою доченьку? А моего тятеньку? Муженька моего бедного? — наперебой справлялись сельчане.

Старухе верили, и даже не удивлялись тому, что силы небесные открывали ей больше тайн, чем другим смертным. Недаром же еще с покойным отцом старой Адамец, с Андрашем Флинта, слывшим в свое время отъявленным ворюгой, приключилось настоящее чудо. Когда от глоговского кладбища отрезали кусок земли под тракт, — а было это лет восемь назад, — раскопали его могилу, чтоб перенести останки в другое место, поглядели на труп, да так и обмерли: старик в могиле оброс бородой — а пять свидетелей божились, что пастух Тамаш Гундрош начисто выбрил его на смертном одре.

Словом, старый Флинта попал на небо — это было ясно, как дважды два; ну, а ежели он там, так неужто этакий плут да не оставит иной раз щелку в дверях, чтобы дочь его, Агниша, могла подглядеть, что и как там делается.

Однако пономарь Пал Квапка решительно утверждал противное. Пал Квапка рассказывал: началась гроза, стал он в колокол бить, тучи гнать, оглянулся чуток назад — и что же видит? По дороге в деревню плетется старый еврей, а в руках у него тарелка, большенная, из красной материи, та самая, которую его преподобие над лукошком увидел. Квапка, само собой, не обратил на то особого внимания, потому как спать хотел страшно, а тут еще ветер поднялся и залепил ему пылью оба глаза; помнит он это, конечно, не то чтобы очень ясно, но что уж помнит, в том поклясться готов, — а Пал Квапка, можно сказать, был человек надежный.

Личность эту, с евреем схожую, другие тоже видели. Был человек стар, с длинными седыми волосами, с согбенной спиной, в руках держал палку, ручка которой по форме напоминала свиной хвостик кренделем. Когда старец поравнялся с колодцем Прибилов, ветер сорвал с головы его шляпу и открыл на макушке белую лысину величиной с кольцо в удилах.

— Лопни мои глаза, — объявил церковный сторож (это он увидел старца в тот момент, когда тот оказался без шляпы), — лопни мои глаза, если он был не такой из себя, как святой Петр у нас на иконе. Тютелька в тютельку, только что ключей в руках не держал.

От колодца Прибилов старик прямиком пошел к полю Иштвана Штропова, засеянному люцерной, где паслась корова семейства Кратких; корова только было приладилась боднуть еврея, а тот возьми да ударь ее палкой — с того момента (спросите у самих Кратких, они вам скажут) корова стала давать каждый день по четырнадцать кварт молока. А прежде Краткие и четырем квартам бывали рады.

У околицы старец окликнул служанку мельника и спросил, как пройти на Лехоту. Девушка по имени Эржи растолковала ему дорогу, и он отправился в путь по тропе, протоптанной через гору. Впоследствии Эржи припоминала, будто, когда он шел, она видела нимб вокруг его головы.

Да что толковать — конечно, это был святой Петр! А почему бы ему, собственно, и не быть! Разве мало ходил он, мало перемерял земли вместе с господом нашим Иисусом Христом? Столько летописей осталось о великих его деяниях, что даже сотое поколение продолжает о них рассказывать. А что было возможно однажды, может произойти во второй раз. И вот по деревне от одного к другому побежала диковинная молва: маленькой сестреночке нового батюшки, господь бог во время грозы послал матерчатый шатер, чтобы прикрыть ее от ливня. Заступник сирых и страждущих послал ради этого на землю самого апостола Петра.

Ох, и добрую службу сослужил господь бог дитяти! Девочка тотчас вошла в моду. Деревенские стряпухи вмиг засучили рукава и пошли месить калачи, варить молочные каши, жарить маковые подковки, а потом всю эту снедь понесли маленькой пришелице. Его преподобие дверь не успевал открывать — прихожанки валом валили в дом, неся в руках миски с разными яствами, завязанные в снежно-белые платки на манер корзиночек. Отец Янош лишь глазами моргал от удивления.

— Ах, голубчик, святой отец наш! Я тут маленький гостинчик принесла. Прослышали мы, что сестреночка ваша приехали, ну, я и подумала: а не худо бы съесть ей кусочек-другой послаще. Могло бы, конечно, и лучше быть, да уж чем богаты… Сердцем-то мы вот как рады, разлюбезный вы наш святой батюшка, да мучица у нас неважная: мельник-разбойник что не стащил, то подпортил, провалиться бы ему в пекло, проклятому. Нельзя ли повидать ангелочка вашего? Ай, говорят, она раскрасавица!