Марк Твен - Любовь Алонзо Фитц Кларенса и Розанны Этельтон

— О, счастье! Назначь час, Розанна.

— Я бы хотела утром, утром так весело. Удобно ли будет 8 часов утра, Алонзо?

— Чудеснейший из всех часов дня, так как он сделает тебя моей.

Некоторое время слышались слабые, но откровенные звуки, как будто шерстогубые, бесплотные духи обменивались поцелуями. Потом Розанна сказала: „Извини меня, голубчик, я назначила одному гостю время для визита и меня зовут к нему“.

Молодая девушка вошла в большую залу и села у окошка, выходившее на чудную сцену. Слева виднелась прелестная Нугуанская долина, украшенная ярким румянцем тропических цветов и грациозными, перистыми кокосовыми пальмами; раскинутые по ней холмы, покрытые блестящею зеленью лимонов, апельсин и померанцев; историческая пропасть, в которую спихнул своих побежденных врагов, первый Камехамега, — место это забыло, без сомнения, свою мрачную историю, так как оно улыбается, как и все кругом, в полдень под сверкающими сводами повторяющейся радуги. Напротив виден был красивый город, то здесь, то там — группы черных туземцев, наслаждавшихся чудной погодой, а направо расстилался безграничный океан, сверкавший на солнце своими белыми гребнями.

Розанна стояла в белом, воздушном одеянии, обмахивая веером свое зарумянившееся, разгоряченное лицо и ждала. Каннский мальчик с старой синей ленточкой на шее и в кусочке шелковой шляпы, просунул голову в дверь и доложил: „Фриско, Гаоле!

— Впусти его, — сказала девушка, делая над собой усилие и принимая величественную осанку. Вошел мистер Сидней Альджернон Бёрлей, одетый с ног до головы в ослепительный снег, т. е. в тончайшее и белейшее ирландское полотно. Он быстро двинулся вперед, но девушка сделала ему знак и бросила на него такой взгляд, что он сразу остановился. Она холодно сказала:

— Я исполнила свое обещание, я поверила вашим уверениям, приставания ваши мне наскучили и я сказала, что назначу день. Я назначаю 1-е апреля — 8 часов утра. Теперь уходите!

— О, моя дорогая! Если благодарность целой жизни…

— Ни слова. Избавьте меня от вашего присутствия, от всякого сношения с вами, от всякого признака вас, вплоть до того времени. Нет — никаких просьб. Я так хочу.

Когда он ушел, она в изнеможении бросилась на стул; волнения отняли у нее всякую силу. Наконец, она сказала:

— Как легко я могла попасться! Если бы я назначила ему придти часом раньше! О, ужас, как я могла попасться. И как подумаешь, что я начала воображать, что люблю этого обманщика, это коварное чудовище. И он раскается в своей гнусности!

Теперь окончим эту историю, так как сказать остается очень мало. 2-го апреля текущего года в Гонолулском „Вестнике“ было напечатано следующее известие:

„Обвенчаны. — В нашем городе, по телефону, вчера, в 8 часов утра, преподобным Натаном Гэйс, при пособии преподобного Натаниэля Дэвиса в Нью-Йорке, мистер Алонзо Фитц Кларенс, из Истпорта Соединенных Штатов Мэн, с мисс Розанной Этельтон, из Портланда Соед. Шт. Орегон, присутствовали: подруга невесты миссис Сюзанна Хоуланд из Сани-Франциско, так как она гостила у дяди и тетки невесты, преподобного мистера Гэйса с супругою. Присутствовал также мистер Сидней Альджернон Бёрлей, но до конца бракосочетания не остался. Красивая, изящно украшенная яхта капитана Хоудорна ожидала счастливую невесту и ее друзей, немедленно отплывших в свадебную поездку в Лахайну и Гамавалу“.

В тот же день в нью-нью-йоркских газетах стояло:

„Обвенчаны. — В этом городе, по телефону, в половине третьего утра, преподобным Натаниэлем Дэвисом, в соучастии Натана Гэйс из Гонолулу, м-р Алонзо Фитц Кларенс, из Истпорта, в Мэне, с мисс Розанной Этельтон, из Нортланда, в Орегоне. Присутствовали родные и многочисленные друзья жениха. После венчания был роскошный завтрак. Празднество длилось почти до восхода солнца и затем все отправились в свадебную поездку в Аквариум, так как состояние здоровья жениха не допускает более продолжительного путешествия“.

Вечером этого памятного дня мистер и миссис Алонзо Фитц Кларенс наслаждались приятным разговором, касающимся их свадебной поездки, как вдруг новобрачная воскликнула:- О, Лонни, я забыла! Я сделала то, что хотела.

— Сделала, дорогая?

— Конечно, да. Я его одурачила 1-е апреля! И сказала ему это! О, это был восхитительный сюрприз! Он стоял в черном фраке в то время, как ртуть в термометре зашла за верхушку его и ждал, чтобы его обвенчали. Жалко, что ты не видел, как он взглянул на меня, когда я шепнула ему на ухо истину. Ах, его злоба стоила мне многих слез и страданий, но тут весь мой гнев прошел. Всякое мстительное чувство исчезло из моего сердца и я сказала ему, что прощаю ему все, и просила его остаться. Но он не захотел. Он сказал, что будет жить для того, чтобы мстить, и что сделает так, что наша жизнь будет для нас проклятием. Но ведь он не может сделать этого, мой милый? Может, или нет?