Грэм Грин - Избранное

Она тихо сказала:

— Да, старик. Это мой муж.

— Пойдем, — сказал Пабло. — Я отведу тебя домой.

Старик упорно не выпускал приемник. Музыка ревела вовсю, но для него это было недостаточно громко. Он прижал приемник к уху.

— Он говорит, что пришел сюда один, — прошептал Диего. — Как же он смог? А что, если кто-то нарочно привел его сюда и оставил у двери…

— Он уже был здесь два раза со своей женой. Слепые хорошо запоминают дорогу. Если я поведу его домой, то, уж во всяком случае, узнаю, не ждет ли его кто-нибудь и не следит ли за нами.

— Если через два часа ты не вернешься, — сказал Акуино, — если тебя задержат… мы убьем консула. Можешь им так и сказать. — Он добавил: — Если бы я целился ему вчера в спину, мы бы сейчас были уже далеко.

— Я слышал радио, — с изумлением сказал старик. Он осторожно положил приемник, как что-то очень хрупкое. — Если бы я мог рассказать жене…

— Она знает, — сказала Марта, — она все знает.

— Пойдем, Хосе. — Негр взял старика за правую руку и потянул к двери, но тот заупрямился. Он вывернулся и снова стал как бы пересчитывать их свободной рукой.

— Как много у тебя гостей, Пабло, — сказал он. — Дай мне выпить. Дай мне глоточек caña [250] Здесь: самогона из сахарного тростника (исп.). .

— У нас тут нечего выпить, Хосе.

Негр вытащил слепого из хижины, а индеец быстро закрыл за ними дверь. На миг они почувствовали облегчение, как от свежего порыва ветра перед грозой.

— Как считаешь, Леон? — спросил доктор Пларр. — Это был шпион?

— Почем я знаю?

— Думаю, тебе надо было пойти с этим беднягой, отец мой, — заметила Марта. — Жена его умерла, и тут нет священника, чтобы ему помочь.

— Если бы я пошел, всем нам грозила бы опасность.

— Ты же слышал, что он сказал. Священнику архиепископа нет дела до бедняков.

— Ты что же, думаешь, что и мне до них нет дела? Ведь я рискую жизнью ради них.

— Знаю. Я не обвиняю тебя. Ты человек хороший.

— Вот уже несколько часов, как она умерла. Что могут дать несколько капель елея? Спроси у доктора.

— Ну, я имею дело только с живыми, — сказал доктор Пларр.

Марта дотронулась до руки мужа.

— Я не хотела тебя обидеть, отец мой. Я твоя женщина.

— Ты не моя женщина. Ты моя жена, — сердито поправил ее отец Ривас.

— Как скажешь.

— Сколько раз я тебе это объяснял.

— Я глупая женщина, отец мой. Не всегда понимаю. Разве это так важно? Женщина, жена…

— Важно. Человеческое достоинство — вот что важно. Мужчина, который чувствует похоть, берет женщину на время, пока ее желает. Я взял тебя на всю жизнь. Это брак.

— Как скажешь, отец мой.

Отец Ривас устало произнес — видно, ему надоело бесконечно втолковывать одно и то же:

— Дело не в том, как я скажу. Марта. Это так и есть.

— Да, отец мой. Мне было бы лучше, если бы я хоть иногда слышала, что ты молишься…

— Может, я молюсь чаще, чем ты думаешь.

— Пожалуйста, не сердись на меня, отец мой. Я очень горжусь тем, что ты выбрал меня. — Она обернулась к остальным. — В нашем квартале в Асунсьоне он мог спать с любой женщиной, стоило только ему захотеть. Он человек хороший. Если он не пошел со стариком, значит, у него были на то причины. Только, пожалуйста, отец мой…

— Я не хочу, чтобы ты постоянно называла меня отцом. Я твой муж. Марта. Твой муж.

— Да, но я бы так гордилась, если бы могла хоть раз увидеть тебя таким, каким ты был раньше… в облачении у алтаря… готовым благословить нас, отец мой…

У нее снова вырвалось это слово; она прикрыла рот рукой, но было уже поздно.

— Ты же знаешь, что я не могу этого сделать.

— Если бы я могла увидеть тебя таким, каким ты был в Асунсьоне… на пасху… в белом облачении…

— Таким ты меня больше никогда не увидишь.

Леон Ривас отвернулся.

— Акуино, Диего, — сказал он, — ступайте на свой пост. Через два часа мы вас сменим. Ты, Марта, снова иди в город и узнай, не пришли ли газеты из Буэнос-Айреса.

— Купите-ка лучше для Фортнума еще виски, — вставил доктор Пларр. — При его норме он быстро приканчивает бутылку.

— На этот раз никто ее с ним не разделит, — сказал отец Ривас.

— На что ты намекаешь? — спросил Акуино.

— Я ни на что не намекаю. Думаешь, я не заметил, как от тебя вчера несло?

В четыре часа Акуино снова включил радио, но на этот раз о заложнике даже не упомянули. Как видно, мир о них забыл.

— Они ни слова не сказали, что исчез ты, — заметил Акуино доктору Пларру.

— Они могут пока об этом и не знать, — ответил доктор Пларр. — Я потерял счет дням. Сегодня четверг? Помню, я отпустил секретаршу на весь конец недели. Она наверняка собирает индульгенции для душ, попавших в чистилище. Надеюсь, нам они не понадобятся.