В Дели, проходя досмотр, я попробовала дозвониться до Стивена. Телефон звонил, звонил, звонил – так бывает, когда человек на другом конце слышит гудки, у него не включен автоответчик, но на дисплее высвечивается твое имя и номер телефона, и с тобой просто не хотят разговаривать. «Стивен, почему ты со мной так поступаешь? – шептала я. – Возьми трубку. Возьми трубку...» Но это не помогло.
Я позвонила по другому номеру.
– Мистер Дессу?
– Тэлман? Что за каша там заварилась?
– Это я у вас хотела узнать, Джеб.
– Не иначе как мерзавец Хейзлтон попался с поличным? Это вы про него говорили, что, мол, завелся еще один Куффабль, чтоб ему пусто было?
– Пока ничего определенного сказать не могу, Джеб.
– Он назначил на среду ВЗСД в Швейцарии. С чего бы это?
– Извините, Джеб, а что такое ВЗСД?
– Внеочередное заседание совета директоров. Редкое событие – сотрудники вашего ранга и слов-то таких не знают.
– Это хорошо.
– Хорошо? Что ж тут хорошего?
– Хорошо, что у вас будет ВЗСД.
– Что-то я не пойму, черт подери!
– Мистер Хейзлтон, возможно, преподнесет вам всем сюрприз.
– Вон оно как. Я-то думал, на этом собрании вам пинка дадут. Тут болтают, будто от вас кое-кто увечья получил – этот... Адриан... как его... Пудингхват.
– Пуденхаут. На самом деле увечья получил его автомобиль.
– Да ну? В погоне?
– В погоне за истиной.
– Тэлман, какого дьявола вы мне мозги пудрите? Говорите толком.
– Я принимаю пост в Тулане.
– Отлично.
– Не факт.
– Это в каком же смысле?
– Мне кажется, наш план относительно Тулана слишком радикален. Слишком разрушителен.
– Ах, вот как? Ну, Тэлман, спасибо за откровенность, но чем мы занимаемся в Тулане – решать не вам. У вас там будет чисто декоративная должность, ясно? Если повезет, дойдете до Второго уровня, но в совет директоров вас никто не приглашает. Я понятно излагаю?
– Даже слишком, мистер Дессу.
– Вот и ладно. Увидимся в среду в Шато-д'Экс.
– Знаете, не уверена.
– Как это «не уверена»? Будете там как штык – это приказ.
– Извините, мистер Дессу. Не смогу. Я лечу в Тулан.
– Придется отменить.
– Это невозможно, сэр. Я уже обещала принцу, – соврала я. – Он меня ждет. Будьте добры, прикажите мне, скажем, не появляться в Швейцарии. Чтобы мне не пришлось нарушать приказ. В Тулане предстоят переговоры по очень деликатному вопросу.
– Господи прости! Вот приспичило ей. Ну черт с ним, Тэлман. Летите себе в Тулан.
– Спасибо, Джеб.
– Ладно, мне пора; надо посмотреть, как там этот идиот, мой племянничек.
– А что с ним?
– Не слыхали? Пулю получил.
– О боже! Когда? Где?
– Вчера, в Нью-Йорке; в грудь.
– Как он себя чувствует?
– Хреново он себя чувствует! Ладно хоть не помер. Может, еще и выкарабкается, только меня эти эскулапы по миру пустят.
– А почему в него стреляли?
– Это все афиша, будь она неладна.
– Афиша?
– Ага. Я ведь ее своими глазами видел. Как я сам до этого не допер, ума не приложу.
– До чего? Я не понимаю.
– Что ж тут непонятного? Этот болван всегда мечтал увидеть на афише свое имя, а под ним – название пьесы.
– Ну?
– Вот на афише и написали: Дуайт Литтон, «Лучшая мишень».
– Бывает же такое, – сказала я.
– А какой-то шизанутый мерзавец понял буквально.
Не знаю. Что для всех нас одинаково важно? Мы все – один биологический вид, тот же самый набор клеток, нам всем свойственно чувство голода, жажды, опасности. А вот дальше все становится сложнее. В этом ряду секс тоже, конечно, сильный стимул, он идет следом за жизненно важными потребностями. Можно предположить, что нам всем, в той или иной форме, необходима любовь, но кто-то обходится и без нее. Каждый из нас – индивидуум, но мы действуем сообща. У каждого есть родные, друзья, союзники или хотя бы сообщники. У каждого своя правда, и – сколько ни ищи – нет под солнцем такого зла, которое кто-нибудь не выдавал бы за добро, нет такой глупости, у которой не нашлось бы приверженцев, нет и не было кровавого тирана, вокруг которого не толпились бы ярые фанатики, готовые защищать его до последней капли крови, желательно не своей.
Так вот. Почему я это делаю? Потому что, как мне кажется, поступаю правильно. Почему я в этом уверена? Да я не уверена. Но, по крайней мере, мне не приходится себя обманывать, чтобы оправдать свои поступки. Мне не нужно убеждать себя: «Это недочеловеки», или: «Они еще скажут мне спасибо», или: «Либо мы, либо они», или: «Свои всегда правы», или: «История меня оправдает». Это чистой воды ханжество.
Читать дальше