Лев Толстой - Путь жизни

Один способ познания разделяет нас друг от друга непробиваемой стеной, другой убирает стену, и мы сливаемся в одно со всеми. Один способ научает нас признавать то, что все другие существа не «я», а другой учит тому, что все существа то же «я», какое мы сознаем собою.

По Шопенгауэру

Чем больше живет человек для души, тем ближе он чувствует себя со всеми живыми существами. Живи для тела, и ты один среди чужих; живи для души, и тебе все родня.

Река не похожа на пруд, и пруд не похож на бочку, и бочка не похожа на ковш с водой. А и в реке, и в пруду, и в бочке, и в ковше одна и та же вода. Так же и все люди разные, но дух, живущий в них, во всех один и тот же.

Только тогда человек понимает свою жизнь, когда он в каждом человеке видит себя.

Поговори с человеком, вглядись хорошенько в его глаза, и ты почувствуешь, что ты родня ему, что ты как будто прежде, давно знал его. Отчего это? Оттого, что то, чем ты живешь, одно и то же в тебе и в нем.

В каждом человеке живет тот дух, выше чего нет ничего на свете, и потому, чем бы ни был человек в мире: царем или каторжником, архиереем или нищим, — все равны, потому что в каждом живет то, что выше всего в мире. Ценить и уважать царя или архиерея больше, чем нищего или каторжника, все равно, что ценить и уважать одну золотую монету больше другой, потому что одна завернута в белую, другая, в черную бумажку. Нужно всегда помнить, что в каждом человеке та же душа, что и во мне, и что поэтому обращаться с людьми надо со всеми одинаково, с осторожностью и уважением.

Главное в учении Христа, это то, что Он всех людей признавал братьями. Он видел в человеке брата и потому любил всякого, кто бы он ни был и какой бы он ни был. Он смотрел не на внешнее, а на внутреннее. Он не смотрел на тело, а сквозь наряды богатого и лохмотья нищего видел бессмертную душу. В самом развращенном человеке Он видел то, что могло этого самого падшего человека превратить в самого великого и святого человека, такого же великого и святого, каким был Он сам.

по Чаннингу

Дети мудрее взрослых. Ребенок не разбирает звания людей, а всей душой чувствует, что в каждом человеке живет то, что одно и то же и в нем и во всех людях.

Если человек не видит в каждом ближнем тот же дух, который соединяет его со всеми людьми мира, он живет, как во сне. Только тот проснулся и живет по-настоящему, кто во всяком ближнем видит и себя и Бога.

Мы сердцем чувствуем, что то, чем мы живем, то, что мы называем своим настоящим «я», то же самое не только в каждом человеке, но и в собаке, и в лошади, и в мыши, и в курице, и в воробье, и в пчеле, даже и в растении.

Если сказать, что птицы, лошади, собаки, обезьяны совсем чужие нам, то почему же не сказать, что и дикие, черные и желтые люди чужие нам? А если признать таких людей чужими, то с таким же правом могут черные и желтые люди признать чужими белых. Кто же ближний? На это есть только один ответ: не спрашивай, кто ближний, а делай всему живому то, что хочешь, чтобы тебе делали.

Все живое боится мучений, все живое боится смерти; познай самого себя не только в человеке, но во всяком живом существе, не убивай и не причиняй страдания и смерти.

Все живое хочет того же, чего и ты; пойми же самого себя во всяком живом существе.

Буддийская мудрость

Человек не потому выше животных, что может мучить их, а потому, что он способен жалеть их. А жалеет человек животных потому, что чувствует, что в них живет то же, что живет и в нем.

Жалость ко всему живому нужнее всего для того, чтобы подвигаться в добродетели. Кто жалостлив, тот и не обидит, и не оскорбит, и простит. Добрый человек не может быть нежалостлив. А если человек несправедлив и зол, то такой человек наверное нежалостлив. Без жалости ко всему живому не может быть добродетели.

Шопенгауэр

Можно отучить себя от свойственной всем людям жалости к животным. Это особенно заметно на охоте. Добрые люди приучаясь к охоте, мучают и убивают животных, не замечая своей жестокости.

Не убий относится не к человеку только, но и ко всему живому. Заповедь эта была записана в сердце человека прежде, чем она была записана на скрижалях.