Артур Дойль - Дуэт со случайным хором

Посетительница не делала никаких усилий, чтобы поддержать разговор. Она облокотилась на спинку кресла и продолжала внимательно рассматривать хозяйку. Эти назойливые глаза перебегали от черных кудрей до кончиков ботинок Мод, чуть-чуть видневшихся из-под юбки. Внимательнее всего эти глаза останавливались на лице хозяйки. Никто еще никогда так не осматривал Мод, и она в душе чувствовала, что осмотр этот далеко не дружелюбен.

Осмотрев свою соперницу, Виолетта с тем же холодным вниманием осмотрела все окружающее. Она, не стесняясь, оглядела обстановку комнаты и в своем воображении быстро нарисовала картину жизни людей, обитавших здесь. Мод еще раз попыталась завязать разговор, но безуспешно.

Виолетта продолжала молча спокойно осматриваться. Вдруг она быстро поднялась и подошла к столу, на котором стояла фотография Франка.

— Это ваш муж, мистер Франк Кросс?

— Да, вы его знаете?

— Немного. У нас есть общие знакомые, — сказала Виолетта с усмешкой. Эта фотография снята, очевидно, после того, как я его видела в последний раз.

— Она снята вскоре после нашей свадьбы.

— Вот как. Он выглядит здесь весьма почетным добрым семьянином. Фотография льстит ему.

— Вы находите! — сказала Мод холодно. — А мое мнение, что он лучше не на фотографии.

Посетительница рассмеялась.

— Конечно, — сказала она, — таково должно быть ваше мнение.

В душе Мод начала шевелиться досада.

— Мое мнение справедливо, — сказала Мод.

— Разумеется, вы должны так думать, — отвечала гостья с тем же смехом.

— Вы, должно быть, в самом деле очень мало его знаете, если не согласны со мной.

— Да, должно быть, я действительно мало его знаю.

Мод в самом деле была очень рассержена. Она сидела с побледневшим лицом, нахмурив брови и крепко сжав губы, готовая сказать резкость этой странной женщине, осмелившейся с такой свободой и легкостью отзываться об ее Франке. На лице следившей за Мод посетительницы появилось другое выражение. Ее, по-видимому, интересовало и забавляло настроение хозяйки. Глаза Виолетты потеряли свой холодный блеск, и в них появилось что-то, похожее на одобрение. Она вдруг подошла к Мод и таким свободным и естественным жестом положила ей на плечо свою руку, что Мод не хватило духу оттолкнуть ее.

— Счастлив он, что у него такая славная маленькая жена, — сказала Виолетта.

Ее сильный характер и большое знание жизни были тем преимуществом над детски невинной Мод, каким обыкновенно обладает зрелый возраст над молодостью. Между ними не было и десяти лет разницы, но тем не менее Мод чувствовала, что не могла разговаривать с нею, как с равной. Спокойная уверенность посетительницы не позволяла Мод высказать свое неудовольствие; к тому же теперь на нее смотрела пара пристальных, но в то же, время и любезных глаз.

— Вы его очень любите, значит?

— Конечно. Ведь он мой муж.

— Это еще ничего не доказывает.

— Вы сами замужем. Разве вы не любите вашего мужа?

— Дело не в том. Любили ли вы когда-либо кого-нибудь другого?

— Нет, никогда.

Мод удивлялась сама себе, но вопросы ставились таким простым, дружеским тоном, что не отвечать на них было невозможно. К тому же она была рада, что недружелюбное отношение гостьи, стало, по-видимому, исчезать.

— Счастливая! Значит вы действительно вышли замуж за единственного человека, которого любили.

Мод улыбнулась и кивнула головой.

— Как прекрасно! Я думала, что это случается только в романах. Как, должно быть, вы счастливы!

— Я в самом деле очень, очень счастлива!

— И, кажется, вы этого заслуживаете. К тому же, вы действительно очень красивы. Если бы я была мужчиной, я непременно ухаживала бы за вами. И, конечно, вы уверены, что ваш муж никогда никого, кроме вас, не любил. Я думала, что это тоже случается только в романах.

В последних словах гостьи Мод уловила что-то резкое и ироническое, что ее сильно задело. Она быстро подняла глаза и во взоре своей собеседницы с изумлением прочла затаенную боль. Но через минуту лицо Виолетты приняло опять прежнее выражение.

— Простите меня, но мне очень хочется дать вам один маленький совет. Не будьте эгоистичны в вашей семейной жизни.

— Эгоистичны!

— Да, есть такой особенный семейный эгоизм, который во многом хуже личного. Люди любят друг друга, замыкаются от света, совершенно перестают думать о других, и пусть хоть весь мир летит в преисподнюю, — им все равно, лишь бы не трогали их любви. Вот что я называю семейным эгоизмом. Это грешно и стыдно.