Евгений Карнович: Пагуба

— Его курфиршское высочество, — рассказывал майор своему хозяину, — соизволил отдать тот отряд, к которому я принадлежал, в распоряжение его величества короля шведского Карла XII [4] Карл XII (1682–1718) — король Швеции с 1697 г., полководец. , и я, таким образом, участвовал в победоносной для шведов баталии под Нарвой [5] Под Нарвой во время Северной войны шведские войска Карла XII 30 ноября 1700 г. нанесли поражение русской армии. . Побывал я потом в Польше, а затем пришли мы в Малороссию — страну очень хорошую, где можно жить и продовольствовать войско очень дешево. Под Нарвой меня прокололи вот сюда пикой, — майор дотронулся рукой до левого бока, — но так как мы остались победителями, то раненые наши, в том числе и я, не были взяты в плен. Совсем другое вышло под Полтавой [6] 8 июля 1709 г. в сражении под Полтавой русская армия под командованием Петра I нанесла полное поражение армии Карла XII. : там мы были разбиты русскими, и я, раненный пулею вот сюда, — майор высоко задрал вверх правую ногу и указал на ее щиколотку носком левой ноги, — был взят русскими в плен.

Так как Шнопкопф рассказывал теперь о своих военных деяниях, то требовалось оказать ему особенное уважение, и вследствие этого хозяин изменил свое приятельское обхождение с майором на почтительное.

— Ведь вы, господин майор, были взяты в плен вместе с его сиятельством господином графом фон Левенвольдом [7] Левенвольд Рейнгольд Густав (1693–1758) — граф, фаворит императрицы Екатерины I. , моим земляком и почти соседом? — полунапоминая и полурасспрашивая своего собеседника, Сказал хозяин. Хотя он очень хорошо знал это обстоятельство, рассказанное ему уже майором, но не упускал случая повторить этот вопрос, так как этим он давал майору повод завести сетования на испытанные им, Шнопкопфом, неудачи по службе, а майор, будучи совершенно одиноким человеком по своему семейному положению, любил разговором об этом предмете с близкими ему людьми хоть несколько отвести свою скорбящую душу.

— Да, но он был тогда простым драгуном и моложе меня на много лет, а теперь какая между нами разница? — хотя и с грустью, но без малейшего проявления зависти проговорил старый служака.

— Но как же он так далеко ушел? — спросил хозяин.

— Через карты и через женщин, — проговорил вполголоса майор, вытянув вперед шею по направлению к хозяину и полагая, что при таких предосторожностях он охранит от всякого соблазна присутствовавшего при этом разговоре мальчугана.

Хотя Фридрих не имел никакого понятия о карточной игре, а тем менее мог себе представить ту огромную и бешеную игру, какую вел Левенвольд в Петербурге, и хотя он, по своему детскому возрасту, не в силах был без постороннего истолкования домыслиться, каким образом можно через женщин выходить в знатные люди, но тем не менее, как это часто случается в детстве, слова майора «женщины» и «карты», хотя и без сознания их настоящего значения, запечатлелись в памяти Фридриха вместе со столь часто повторявшимся в доме отца его именем Левенвольда, о котором говорили как о необыкновенно счастливом человеке.

— Да и что для нас, немцев, значит военная служба? — как бы спросил самого себя с оттенком грусти старый рубака. — Разве мы служим нашему отечеству? Мы служим только тому знамени, под которое то сегодня, то завтра поставит нас слепая судьба.

Майор быстро выдернул изо рта трубку, положил ее боком на край стола и, загремев палашом, встал с кресла и вытянулся во весь рост.

— Я верою и правдой служил тем знаменам, под которыми находился, — торжественно проговорил он, подняв к потолку правую руку, как для присяги. — По повелению моего всемилостивейшего государя данную ему военную присягу я перенес на его величество короля шведского. В сражении под Полтавой меня взяли в плен русские, но не захватили меня, как труса, — я лежал на поле битвы с простреленной ногой и без памяти, ошеломленный ударом сабли по лбу. Плен при таких не позорных ни для какого воина условиях освободил меня от обязательства перед королем шведским, и я получил полное право выбрать себе новое знамя.

Так как майор произносил все это с горячностью и убеждением, стоя на своих длинных ногах, то хозяину показалось неприличным оставаться сидя, и он счел нужным также встать и при этом наставительно подмигнул мальчугану, который вскочил со своего стула; таким образом, вышло нечто торжественное.

— Его величество царь Петр Алексеевич [8] Петр I Великий. , — продолжал майор, — умевший ценить славу и понимавший несчастье людей, обласкал нас, пленных, и предложил тем, которые могли считать себя вправе отречься от присяги королю, вступить в его царскую службу. Я был свободен и с чистою совестью присягнул военному знамени русского царя; до русских же мне не было, собственно, никакого дела, я их и знать не хотел, но по повелению царя я всегда и на всяком месте сумел бы умереть за него, как следует честному солдату, и соблюду этот долг до тех пор, пока буду служить знамени, которому присягнул.