Виктор Московкин - Тугова гора

— Что шумишь, багатур? — В голосе князя было участие. — Что случилось-то? Аль обидел тебя кто?

— Как встречаешь царева посла? — Бурытай еще не мог подавить в себе крика, хотя вид князя, его спокойствие произвели на него впечатление. — Совсем загордился?

Александр Ярославич смиренно развел руками.

— Прости, багатур, не знаю, как звать-величать тебя. Ты не предупредил о своем приезде, вот нехорошо и вышло.

Смиренность его усыпила мурзу, не заметил, как наливаются гневом глаза князя.

— Не предупредил! — чванливо выкрикнул Бурытай. — Зачем предупреждать? Каждый час жди, всегда жди! Только так!

— Ай, багатур! — Голос Ярославича стал звенеть. — А еще называешь себя царёвым послом. Рвешься в терем, как был, в пыли, с плетью, наглый. Себя позоришь перед своими воинами, меня хочешь позорить. Неужто перевелись достойные послы у царей ордынских? — Князь укоризненно покачал головой. — Смотри, твои воины притомились в дороге, да и ты еле на ногах держишься, хоть и орешь. Остынь и потрапезуй со мной за столом, и поговорим мирненько, как у нас делается, у людей русских. Чаю, у вас не по-другому, или уже всё в Орде наперекосяк пошло? Ты даже не сказал: кто ты и с чем приехал. Криком да и чем другим, багатур, меня не возьмешь.

И, отхлестав таким образом мурзу, изобразил на лице радушие хлебосольного хозяина.

— Воинам скажи, сейчас о них позаботятся. А ты со мной иди. Где хочешь пировать? — Князь показал на терем. — Там? Или на берегу стол раскинуть?

Мурза морщил лоб, надо было что-то крикнуть, осадить князя, но не находил слов: все правильно, говорил князь, с уважением. Он посмотрел на зеркальную гладь озера — ширь его успокаивала. Буркнул, не глядя на Ярославича:

— Там… шатер…

Александр Ярославич с первых минут догадался, кто перед ним. От спешного гонца из Владимира он знал, что бежавший из Ярославля побитый мурза был у Китаты я что Китата что-то затевает.

Люди Невского еще издалека заметили приближение татарского отряда, доложили ему. Он приказал не болтаться без нужды на подворье. Послал только Гриньку встать на крыльце.

Оставалось загадкой, зачем прибыл этот спесивый вельможа со своими двумя сотнями воинов. Князь смотрел на Бурытая и думал: «Этот дурак хоть кого выведет из терпения. Недаром так обозлил ярославцев».

— Будь по-твоему, — согласно кивнул князь. — Желание гостя — закон. — Обернулся к мальчику. — Гринька, распорядись, чтобы раскинули шатер, тот, что для знатных гостей.

Последние слова Бурытаю понравились, не смог скрыть довольной улыбки.

Сидели в шатре на мягких подушках. Александр Ярославич, правда, не умел сидеть по-азиатски, просто согнул колени, обхватил их руками. Дверной полог был откинут, чтобы подувало ветерком с озера. Шелковый верх шатра переливался красками: выглянет солнышко из-за облака — золотистой кажется крыша, светлее становится в шатре; нет солнышка — приятный сумрак освещает пирующих.

— Прости, багатур Бурытай, кумыса у меня нет, — добродушно говорил князь. — Не умеют у нас доить кобыл, да и непривычны наши кобылы к этому, непонятливы — лягаются. Угощу тебя отменным вином. Но, может, вера твоя запрещает пить вино? — вдруг спохватился он.

— Ничего, — важно сказал Бурытай. — Я в походе. В походе ничего не запрещается.

Александр Ярославич понимающе кивнул. «Это мы знаем, ничего вам не запрещается».

И вино казалось светло-золотистым, когда Гринька из кувшина наливал его в серебряные кубки.

Мурзе понравился кубок, затейливая резьба на нем, поцокал языком и вопрошающе взглянул на князя.

— Возьми себе на память, — угадал Александр Ярославич его желание. — Еще не бывал в Переяславле?

Глаза мурзы хищно блеснули, губы тронуло подобие улыбки.

— Еще не бывал. — Усмехнулся уже явственнее. — Может, придется, а?

— Милости просим, — так же с улыбкой ответил Ярославич. — Встретим и проводим.

Мурза чарок не считал, покачиваясь, нагло поглядывал на князя. Гринька не оставлял его кубок пустым, и вскоре желтое, высушенное солнцем и ветрами, лицо гостя обмякло, глаза совсем скрылись за веками, Александр Ярославич ожидал, что он сейчас повалится и уснет. Но у мурзы на миг появился проблеск в сознании: вспомнил, зачем приехал сюда. Расправил плечи, что ему далось нелегко, раздулся от важности. Ткнул грязным пальцем в сторону князя, тот невольно качнулся назад, но ничем не выдал брезгливости.

— Будешь бить их сам! Не щади. Только так!

— Кого бить — не щадить, багатур Бурытай? — Александру Ярославичу полегчало, теперь он знал, зачем здесь этот надутый индюк.