Виктор Московкин - Тугова гора

— Да пребудешь ты в долгой радости! — приветствовал мурза главного баскака.

Он ждал, что Китата поднимет его, — ничего такого не произошло, Мурза поднял голову — его обжег колючий взгляд главного баскака, который даже не пошевельнулся. Почти не раскрывая рта, Китата процедил:

— С чем прибыл?

Обида захлестнула мурзу, и, наверно, она была заметна на его пыльном лице. «Кичливый ишак, забыл законы гостеприимства!» Бурытай скосил глаза на родича — тот был по-прежнему безучастен. «Может, уже известно, с каким позором я прибыл сюда?» Эта мысль обожгла мурзу: сам он мог объяснить, сгладить случившееся: воины князя Константина коварно напали на слободу; мало людей — не было возможности выстоять. Совсем иное могут наплести недруги. Но он скакал без передышки. Кто мог опередить его?

— Садись. — Китата посчитал, что достаточно помучил мурзу, сбил спесь. Он кивнул слуге, и тот быстро, взял новую чашку, нацедил кумысу, подал. — Садись отдыхай, — уже приветливее добавил он. — Рассказывай. Видно, путь твой был долгим и спешным. Что привело тебя сюда в этот печальный для нас час?

Мурза вопросительно перевел взгляд с одного на другого— ответа не получил. Но баскак сказал: «Печальный час…»

— Рассказывай, — опять сказал Китата.

И тогда мурза, с достоинством, стараясь ничем не выдать давящий душу стыд, стал рассказывать о заранее подготовленном ярославским князем Константином восстании, красочно передал, как коварством заманил его князь в гости и мурза не был убит только благодаря смелости своих нукеров и собственному самообладанию.

Тут Бурытай заметил, что Китата быстро переглянулся со своими гостями, но, словно спохватившись, тотчас потянулся к чашке с кумысом. Бурытай принял мелькнувший взгляд за сочувствие к себе. И, уже не сдерживаясь, закричал:

— Приехал! Скажи свое слово великому князю владимирскому Александеру: пусть сам накажет дерзких! У него есть воины, есть оружие, есть воины и у Кости-князя. Пусть поцапаются. А?

Китата не торопился с ответом, маленькими глотками тянул кумыс. Потом сказал:

— Это ты хорошо задумал. Пусть неверные омочат землю своей кровью, пусть бьют друг друга.

— Только так! — воскликнул Бурытай. — А мне дай воинов. Пойду по следам Александера. Пеплом покрою их землю. Ударами стрел и мечей устрашу врагов. Вся добыча, все пленные — твои.

Мурза повеселел, гордо поднял голову; жмурясь от удовольствия, представлял, как будет пылать богатый город, стояли в ушах стоны умирающих, крики о пощаде. «Дворец Кости-князя сброшу в реку, — опять вспомнил он уже решенное. — Вместе со всеми, кто в нем будет! Жаль, у Кости-князя нет княгини, можно было забрать к себе в юрту. — И вдруг высветилось: конский загон в слободе, русокосая девушка в истерзанном платье. — Возьму ту девку. Ай, хороша уруска!» С трудом избавляясь от блаженного состояния, в котором был, сказал:

— Наши владения там, где землю хоть раз топтали копыта монгольских коней. Пусть трепещут от страха покоренные. Кто противится — уничтожай, не жалей ни взрослого, ни малого. Только так! Забываем! Забыли заповеди Повелителя Вселенной Чингиса.

Мурза вдруг понял: не надо было говорить этого — Китата мог посчитать его слова за упрек. С опаской покосился на главного баскака — у того брови ползли вверх. «Ах, аллах!..»

— Старая собака на пустое дерево лает, — презрительно сказал баскак. Как плетью хлестнул, обжег взглядом. — Ты лучше всех знаешь заповеди Чингиса?

«Достойные слова в устах презренного становятся пустыми. Шелудивый пес! Бежал, не чуя ног от страха, — поучать вздумал!»

Китата согласен: Бату-хан проявил непонятную слабость, надо было вырезать русских под корень, как делал его великий дед Чингис-хан со всеми непокорными народами; уничтожить всех, вплоть до детей, доросших до тележной чеки. Разъезжая по городам, баскак хорошо видел: оживает Русь, оправляется от потрясения после Батыева похода, хитрый князь Александр копит войско. Самое время — подрезать ему крылья, не то он постарается вырваться из когтей степного беркута.

Но перед Китатой сидели мурзы — вестники черных дел хана Берке. Не прекращается смута в Орде: хан Берке покусился на жизнь Сартака, наследника Батыя и владетеля поволжского улуса. А ее, смуту, только и ждут князья русские: она ослабляет Орду.

Снова глянул на Бурытая из-под прищуренных век. «Это он хорошо придумал: послать князя Александра на расправу с восставшим городом. А откажется… Новый хан, Берке, будет недоволен, он не терпит князя Александра, не задумываясь, передаст ярлык на великое княжение более послушному. Тогда порядок в русских землях будет наводить татарское войско. Надо устрашать, обессиливать непокорливых».