Шань Са - Александр и Алестрия

Я неподвижно лежала в темноте и почти не дышала. Слова Александра ранили меня. Молчание так затянулось, что я почти окаменела.

— Война — это мужское безумие! — скорбным голосом продолжил он. — И я, Александр, разжигаю это безумие. Я пишу трагедию, которую люди будут играть и через тысячу лет. Я болен хроническим безумием. Я безумец, избранный похожими на меня людьми. Война — это встреча, которую назначают друг другу жаждущие жестокости мужчины. Когда мне было двадцать, я устраивал после битвы многодневные пиры. Я пил, чтобы забыть о смерти с ее зловонным запахом. Я купался в удовольствиях, чтобы вернуться к жизни. В тридцать пиры стали нагонять на меня тоску. Я предпочитаю в одиночестве сидеть в своем шатре, вдалеке от пьяных соратников…

Не говоря ни слова, я увлекла моего супруга к ложу. Он разделся и укрылся в моих объятиях. Я нежно погладила его располосованный, напоминающий панцирь черепахи лоб.

— Я не хочу, чтобы ты знала войну, — стонал он. — Ты — моя лучшая половина. Когда ты рядом, я забываю себя и думаю только о тебе. Война отпускает меня. Я снова становлюсь тем спокойным мечтателем, каким был когда-то.

Я целовала его волосы, лоб, глаза.

— Ты не должна знать мертвых. Они похожи на огни. Танцуют, смеются. Ты должна закрыть глаза на безумие этого низкого мира. Воевать для мужчин так же естественно, как для женщин давать жизнь. Я донесу тебя до солнца так, что ты не запачкаешь ни рук, ни ног. Иногда мне хочется побыть одному, и я остаюсь в палатке. Никто в эти черные дни, когда мне страшно и холодно, не должен меня видеть. Я дрожу, ожидая, когда пройдет отчаяние, возродится надежда, вернется мужество. Молю тебя, Алестрия, позволь мне уйти завоевателем и вернуться к тебе победителем. Дай мне сыграть роль царя, почитаемого всеми народами земли, дарующего свое прекрасное лицо и совершенное тело скульпторам, чтобы они лепили с него богов. Храбрость, честь, величие и слава — не более чем пустые слова. Войны — грязное дело, победы иллюзорны. Те, кто отступает и бежит, равны с теми, кто идет вперед и братается со смертью. Отчаяние и надежда, страх и трусость, здравый смысл и безумие — близнецы. Только наша любовь единственная в своем роде.

Последняя фраза прогнала все ужасы, которые наговорил о себе мой супруг. Ошеломленная его признаниями, я вспомнила, с каким теплом и страстью Талаксия и Танкиасис лечили мое тело, измученное холодом и ранами. Я, Алестрия, женщина, которую он встретил вне времени и вне войны, любила его, потому что так захотела судьба.

Я приняла его безумие, его преступления, его величие и его низость с открытым забралом.

— Довольно страдать, — приказала я. — Все, что ты сказал, утонет в глубинах моего сердца. Я стану молиться за мертвых, прошедших свой земной путь. Пусть они возродятся птицами в будущей жизни.

Мои слова успокоили Александра, и он прижался щекой к моей груди.

Спи, любовь моя. Сии, мой воитель. Мы с тобой путники, идущие к Леднику. Ты встретил меня. Я обрела тебя. Ты идешь первым, я следую за тобой, мы объединим силы и доберемся до вершины.

Алестрия угасала. Ее щеки запали, в глазах появился странный блеск, зрачки на бледном лице превратились в сверкающие черным пламенем звезды. Я не сомневалась в близости конца — Александр разрушал все, к чему прикасался, — пока не услышала, как перешептываются на улице женщины:

— Царица беременна!

Алестрия ждет ребенка! Я ворвалась в шатер. Повелительница причесывалась перед зеркалом.

— Правду ли говорят, что ты беременна?

Она не оглянулась, не встретилась со мной взглядом в зеркале.

— Ты беременна?

Она молчала, опустив голову. Я выбежала, едва не сорвав полог.

Алестрия обезумела, другого объяснения у меня не было. Речи Александра околдовали ее. Ради него она решила отречься от предков и подвергнуть свою жизнь опасности.

«Царица беременна!» Слух мгновенно облетел весь город и достиг Индии. Я не верила. Обман придумал Александр, чтобы заставить армию двигаться вперед. Или это сделала Алестрия, желая успокоить мужа, мечтавшего получить наследника. Мнимая беременность царицы была той хорошей новостью, которая могла вернуть доверие солдат и послать их в бой.

Царь вернулся, он сиял от счастья. Я приняла его радость с непроницаемым лицом и скорбящим сердцем. Царь не ощутил моей ярости и поздравил меня, сказав, что я стану тетей. Как хрупкое тело Алестрии выносит дитя? Как тоненькая женщина с узкими бедрами выпустит ребенка в мир? Как обмануть проклятие предков? Я не понимала, почему улыбается моя царица. Я не понимала, чему радуется царь. Она умрет. Им следовало плакать, а они смеялись!