Шань Са - Александр и Алестрия

Гефестион совершенно лишился сил и заболел. Я отдал приказ остановиться. Мы проговорили всю ночь. Как женщина, вознамерившаяся вернуть мужа к родному очагу, Гефестион отчаянно пытался уговорить меня повернуть назад.

Я возражал:

— Александр, покоривший все вершины, не позволит степи взять над ним верх.

На следующее утро я продолжил свой путь на север, оставив спавшему Гефестиону половину солдат.

Однажды в сумерках я заметил бедных кочевников, гнавших на ночлег стадо. Они приветствовали меня на своем языке, пригласили в юрту, накормили, напоили и предложили возлечь с их женами и дочерьми. Эти люди не знали, кто я. Их не волновало, что мы не можем поговорить. Я научился языку жестов. Я задавал единственный вопрос: «Где кончаются степи?» Все качали головами и отвечали: среди звезд.

Мы скакали, стремя к стремени. Я встречал других людей, порой в племени было не больше дюжины человек. Кочевники жили в юртах — таких тонких и легких, что они мгновенно их сворачивали и исчезали, оставляя нас в одиночестве среди моря зеленой травы. Их шаманы в кожаных одеяниях и шкурах животных плясали и пели, вводя себя в транс, принимали обличье волка, медведя или орла и пророчествовали. Они не знали письменности. Они лечили заклятиями и чудодейственными настоями. Они часто улыбались. Они считали нас племенем воинов.

Я забыл Пеллу, Олимпию и ее мраморный дворец. Я забыл Афины с их разрушенными храмами. Я забыл пурпурные стены Вавилона и пропахшие ладаном покои с низкими сводами. Я забыл сожженные крепости, покоренные города, свой спор с Клитом и его тело, пронзенное моим копьем. Я забыл обо всем ради ветра, духов и зеленого моря травы.

Я продвигался к северу. Я больше не был Александром — я стал вождем маленького кочевого племени. Луна теперь сияла совсем иным светом, наблюдала за мной и улыбалась. Тем вечером она заговорила:

— Будь готов, Александр! Вулкан вот-вот извергнет поток звезд, солнце встретится с луной! Сверни юрту, собери вещи. Она идет, она заберет тебя. Она унесет тебя с собой!

Наутро на горизонте появилась армия.

Сначала это была черная линия, потом я стал различать невысоких всадников на крепких, с широким крупом, лошадях. То были изящные воины в разноцветных доспехах и шлемах, увенчанных плюмажем. На нас обрушился град стрел. Одна вонзилась мне в плечо, другая проткнула шею лошади.

Я давно не сражался, но боль разбудила спавшего Александра. Мое тело вытянулось в струну, возбужденный запахом крови Буцефал встал на дыбы. Я закричал и, защищаясь от стрел щитом, ринулся на врагов.

Один из них принял вызов. Удерживая мое копье палицей с длинной, утыканной шипами рукояткой, он пробил серпом бронзовую пластину и уложенную в семь слоев кожу щита.

Я метнул щит в моего противника, он отбросил его в воздух палицей. Левой рукой я выхватил меч из ножен и бросился на варвара, целя ему в голову. Мое копье задело его палицу, меч, выкованный Филиппом и освященный Вулканом, встретился с серпом. Раздался оглушительный звон, посыпались искры. На непобедимом клинке Александра появилась зазубрина!

Воин был одет в латаную красноватую тунику, на груди у него висела странная, отсвечивающая черным бляха с изображением свирепого лица. В движении оно превращалось в огромную птицу с острыми зубами и когтистыми крыльями. Шлем украшали голова орла и длинные белые перья. Буцефал был гораздо крупнее рыжей кобылки варвара, она кружила вокруг, как пчела, ловко уворачиваясь от его копыт, кусала за шею и уносилась прочь.

Противник размахивал смертоносным оружием, я отражал удары мечом, клинки жалобно звенели, и этот звук напоминал протяжный вой голодных хищников. Лицо на черной бляхе зловеще ухмылялось, пытаясь меня напугать. Шлем с орлиной головой закрывал лоб и черные глаза. Во взгляде, томном и пылком, мне чудилась любовь.

В прежних схватках я читал в глазах врага обещание смерти, а не любовь. Неужели незнакомец пытается меня околдовать? Неожиданный удар палицы разбил мое копье, меня захлестнул гнев, я мгновенно забыл о нежной, смешанной с восхищением жалости к дерзкому молодому варвару и пустил в ход меч. Он не мог противостоять моему натиску и отступил. Буцефал теснил грудью кобылку, а я попал мечом по бляхе на груди противника и едва не оглох от яростного звона, напоминающего рев умирающего тигра. Варвар натянул поводья и понесся прочь.

По одежде и оружию я признал в нем вождя воинственного племени. Любому, кто осмеливался бросить вызов Александру, приходилось выбирать между покорностью и смертью. Я кинулся в погоню. Маленькая рыжая кобылица звездой летела по степи. Буцефал, возбужденный длинной гривой красавицы, несся во весь опор. Поначалу я слышал свист стрел: македоняне и варвары следовали за нами, продолжая сражаться. Потом наступила тишина. Остался лишь гул погони. И меня подхватил ветер, и я погрузился в его завывание.