Анатоль ле Бра - Легенда о Смерти

Жан-Золото, как видите, судил о Боге по себе.

Решив так, он сказал себе: «В любом случае надо сходить туда. По крайней мере, буду знать, чем дело обернется. Если это опасно, всегда не поздно вернуться».

И вот он, отмеряя лье за лье, скоро добрался до черты, которая отделяет мир Божий и мир дьявола.

Он встал на колени по эту сторону черты и давай скрести землю.

Но только ободрал в кровь ногти о камни — такие же твердые и такие же ничего не стоящие, как и в Нижней Бретани.

— Черт побери, — выругался он, — и стоило шагать ради этого так долго. Хотел бы я знать, вправду ли дьявол богаче Бога. Я только посмотрю, а трогать не буду.

Он перешагнул черту, опустился на колени и снова начал скрести. Здесь земля была мягкой, как песок. И только он запустил туда руки, как сразу вытащил камешек величиной с куриное яйцо — камешек чистого золота, прекрасного золота, сияющего, как пламя. Потом второй камень, величиной с точило, потом третий — широкий, как мельничный жернов. Этот Жан-Золото даже не мог приподнять; и уж тем более те, которые он стал откапывать потом, — целые плиты из золота.

— Вот это здорово! — кричал он, расчищая эти сокровища. — И как же я буду богат, если унесу отсюда только десятую часть всего этого!

И тут он вспомнил, что дал себе зарок ничего не брать.

«А! — сказал он себе, охваченный жадностью, — Я только положу этот в карман, а этот за пазуху. Ничего не случится. Дьявол даже не заметит».

Он опустил в карман камешек величиной с яйцо, а за пазуху тот, что был величиной с точило.

Он уже убегал, как перед ним возник, как вы догадываетесь, Полик.

Надо вам сказать, что как раз в этот день сатана объезжал свои владения. Он видел, как пришел Жан-Золото, и следил за всеми его движениями, спрятавшись за кустом.

— Эй, эй! Приятель, — насмешливо окликнул он Жана, — разве так уходят, даже не пожелав доброй ночи тем, кого обворовали.

Жан-Золото готов был провалиться сквозь землю. Но он даже и подумать не мог, чтобы убежать. Сатана крепко держал его за плечо, и его рука была страшно тяжелой и горячей, словно из раскаленного железа. Жан-Золото кричал, пытался вырваться, умолял. Но у дьявола кулак тяжелый, а сердце из брони.

— Без глупостей, следуй за мной!

Сатана свистнул своей лошади, которая ждала рядом, оседлал ее, бросил Жана поперек седла, словно простой куль с углем, и... айда!

Жан-Золото спросил жалобным голосом:

— Что сделаете со мною, господин дьявол?

И дьявол отвечал:

— Тело твое будет зажарено на ужин моим слугам, а кости — высушены и отданы в пищу моим лошадям.

У бедного Жана-Золото совсем упало сердце.

Они прибыли в ад.

Перед входом какой-то демон бросился к сатане и сказал ему:

— Хозяин, слугу на конюшне сожрали звери.

— Проклятье! — воскликнул дьявол таким страшным голосом, что в бассейне с кипящей смолой, находившемся неподалеку, как карпы в пруду, начали подпрыгивать осужденные, отчаянно крича.

Но внезапно дьявол утих. Взгляд его остановился на Жане-Золото, которого он только что сбросил на землю, — Жан сидел на корточках и стонал, закрыв лицо руками.

— Вставай, негодяй, — сказал он ему, — подойди ко мне!

Жан-Золото повиновался с угрюмым видом.

— Слушай, тебе повезло. До нового распоряжения твое тело не будет зажарено, а кости высушены. Но не воображай, что я тебя здесь буду держать без дела. Вот в чем будет твоя работа. У меня три лошади в конюшне, включая эту, на которой я ездил сейчас. Будешь ухаживать за ними. Каждое утро будешь их чистить скребницей, мыть, расчесывать им гривы и кормить сушеными костями вместо сена. Старайся, работа должна быть сделана тщательно, иначе ты знаешь, что тебя ждет.

Не очень-то было лестно Жану-Золото стать слугой на конюшне дьявола. Но выбирать не приходилось, и лучше уж было ходить за лошадьми, чем стать их едой.

Первые две недели все шло хорошо. Жан-Золото не щадил своих сил, стараясь угодить своему страшному хозяину.

Но наступил вечер, когда он, растянувшись на своей кровати, в углу конюшни, прежде чем заснуть, долго оплакивал свою участь и тосковал о Бретани. Как он теперь раскаивался в своей жадности!

Однажды ночью, когда он крутился так на своем соломенном ложе, он почувствовал на лице горячее дыхание: это была одна из лошадей, она отвязалась и тянула свою морду к Жану-Золото.

«Что от меня нужно этой несчастной скотине?» — подумал он, эта была как раз та верховая лошадь, на которой его привезли в это проклятое место.