Анатоль ле Бра - Легенда о Смерти

«Слава Богу, — сказал себе Габ, — я хоть присяду на минутку на ступенях, дух переведу».

Он снял свой груз, сел рядом, размял брикет табаку и закурил свою трубку.

Вокруг далеко простирались поля, стояла тишина.

Вдруг в Низилзи завыли собаки.

«С чего это они так воют?» — подумал Габ Лука.

И тут он услышал грохот повозки по каменистой дорожке. Плохо смазанные оси скрипели: жик-жак, жик-жак!

«Ну, кажется, мое желание услышано, — сказал себе Габ, — должно быть, это с фермы едут за песком в Сен-Мишель-ан-Грев. Они довезут мешок до порога моего дома».

Тут показались лошади, а за ними и повозка. Они были ужасно тощими, изможденными, эти лошади. Ясное дело, это не были лошади из Низилзи, те всегда были гладкие, вычищенные. А повозка! — дно у нее было из нескольких разъехавшихся досок, а шаткие борта — из решета. Очень высокий человек — настоящий верзила, такой же тощий, как его лошади, правил этой жалкой повозкой. Широкая войлочная шляпа затеняла его лицо. Габ его не признал. Но все же окликнул:

— Приятель, не найдется ли местечка в твоей повозке для вот этого мешка? У меня спина просто трещит. Мне недалеко, только до Кердренкенна!

Возчик прошагал мимо, ничего не ответив. «Наверное, не расслышал, — сказал себе Габ, — эта ужасная повозка так гремит!»

Но Габ не мог пропустить такой удобный случай, он поспешил загасить свою трубку, сунул ее в карман куртки, схватил мешок с картошкой и побежал догонять повозку, ехавшую довольно быстро. Он таки догнал ее, забросил в нее мешок и выдохнул с облегчением. Но что это? Мешок выскользнул между досками днища и упал на землю.

— Да что это за повозка такая, — с досадой сказал Габ.

Он подобрал мешок и решил снова его забросить на повозку, теперь подальше. Но дно телеги оказалось чересчур непрочным, мешок вновь провалился, зацепив Габа, и они вместе покатились по земле.

Странная упряжка продолжала между тем двигаться своей дорогой. Ее таинственный возница даже головы не повернул.

Габ не стал их догонять. Когда они исчезли из виду, он в свою очередь тоже двинулся в сторону Кердренкенна и пришел туда полумертвый от страха.

— Что с тобой? — спросила его Мадлен Денес, видя его совсем разбитым.

Габ Лука рассказал ей, что с ним приключилось.

— Да все просто, — сказал ему на это жена. — Ты повстречался с Анку.

Габа бросило в жар.

На следующее утро он услышал, как в селе зазвонили церковные колокола. Хозяин Низилзи умер прошлой ночью, около десяти — половины одиннадцатого.

Во времена, о которых я вам рассказываю, портных на селе было немного. Часто за нами приходили издалека. Да еще, чтобы нас заполучить, приходилось договариваться заранее, за несколько недель.

Я пообещал прийти поработать в Миниги, в трех лье от моего дома, на одной ферме, которая называлась Розвильенн.

Я тронулся в путь в воскресенье после обеда, сразу как закончилась вечерня в церкви, с тем чтобы прийти в Розвильенн к ужину. Меня попросили остаться на целую неделю. Я собирался начать работу с утра в понедельник.

— А, это вы, Пьер, — встретила меня Катрин Гамон, хозяйка, когда я вошел в кухню.

— Я, Катель... А что это я не вижу Марко, вашего мужа? Он что, еще не вернулся из села?

— Да он туда и не ходил... Вот уже две недели как слег и не шевелится.

И она показала на закрытую кровать у очага. Я подошел и, встав коленями на прикроватную скамью, раздвинул занавески. Старый Марко лежал неподвижно, вытянувшись во весь рост на постели. Лицо его было искажено болезнью. Я подумал про себя: «Лицо как у мертвого». Но я постарался улыбнуться и подбодрить его, как это обычно делают в подобных случаях.

— Эй, Марко, что это ты здесь делаешь? В твоем- то возрасте и с твоим характером!.. Так себе позволить свалиться, такой мужчина, крепкий как дуб!..

Он мне ответил что-то неразборчивое; он дышал с трудом, голос был такой слабый, что слов я не расслышал.

— Ну, как вы его нашли, Пьер? — спросила меня Катрин, когда я возвратился на свое место за столом рядом с работниками фермы.

— Э, — ответил я, — он, конечно, так себе, но у таких крепышей всегда найдутся какие-то силы в запасе.

Я не стал говорить, что у меня в уме мелькнуло, не желая пугать Катель. Отправляясь спать, я подумал: «Это конец!.. Не пройдет и недели... По правде сказать, Пьер, не сошьешь ты больше подштанников своему старому клиенту из Розвильенна».

С этими печальными мыслями я закутался в одеяло.