Михаил Попов - Темные воды Тибра

Марий собрал своих офицеров, разговор их состоялся на фоне непрерывного бухания барабанов в лагере африканских варваров и протяжных, неприятных для слуха европейца песен.

– Может быть, нам ударить ночью, сомкнутым строем; пока они проснутся, пока продерут пьяные глаза…

Марий отрицательно покачал головой.

– Я весь день сегодня наблюдал за ними. Мы можем ударить только в северном и северо-восточном направлениях, а там они, уверен, по приказанию Югурты, рыли какие-то рвы. Пусть они и не так глубоки, но ночью станут непроходимыми.

– Да они и рыли их только затем, чтобы спокойно спать ночью. Они уже перепились, что будет к четвертой страже? – настаивал Скавр.

Марий снова не согласился:

– Думаю, Югурта и это предусмотрел. Да, те, что сейчас пьянствуют, скоро заснут мертвецким сном, зато те, кому предстоит стоять в карауле ночью, сейчас спят. А людей у них очень много.

Руф мрачно усмехнулся.

– Так что выхода у нас нет никакого, раз этот поразительный Югурта все предусмотрел?

– Пока я достойного выхода не вижу, кроме того, что позволит нам, умирая, нанести противнику максимальный урон.

– Сколько бы мы ни истребили этих животных, бездонная Африка восполнит эти потери.

– Ты прав, Скавр, в случае победы они не обратят внимания на свои потери, любые раны покажутся им нестрашными. Их надобно убедить, пусть даже не уничтожив большого количества этих дикарей.

И Руф, и Скавр опустили головы, чтобы консул не прочитал на их лицах нелестные мысли в свой адрес.

– Надо поссорить Югурту с Бокхом, – сказал центурион Секст Вариций.

– Иди, ссорь, – язвительно сказал Скавр и приподнял полог палатки.

Приведенные Суллой турмы начали перестраиваться в атакующий порядок, не снижая походной скорости. Операция была произведена с той ласкающей взор точностью, с которой работает хорошо отлаженная машина. Удар римской кавалерии был похож на мощный выброс катапульты.

Марий, сам об этом не догадываясь, подыграл своему спасителю, поэтому результат внезапного удара был удвоен. На рассвете, когда стали иссякать силы внимания даже у выспавшихся накануне дозорных, римляне ударили по мавританскому стану. Под покровом ночи они перевели всех своих воинов в один лагерь, северный, оставив на южной вершине для маскировки только лагерный частокол да несколько насаженных на колья пехотных шлемов.

Мавританцы были захвачены врасплох, несмотря на то, что, казалось бы, в любую минуту были готовы к бою. Вырытый ими ров был мгновенно форсирован и завален трупами сонных и полупьяных вояк. Но это отнюдь не вселило страх или панику в сердца остальных. Мавританцы до такой степени сжились с мыслью о своей победе, что их не надо было гнать навстречу опасности, они сами рвались сразиться с впавшим в безумие врагом.

Великолепно выстроенные колонны атакующих римских манипулов растворились в кишащей массе варварской пехоты, мечи и копья вязли в поражаемых телах, натиск ослабевал, и это служило защищавшимся подтверждением их непобедимости.

Югурта, услышав шум начавшегося боя, повел своих людей на штурм южного лагеря, и в этом была его ошибка – слишком много времени, по меркам скоротечного утреннего боя, он потратил на то, чтобы понять, что Марию удалось его одурачить. Разъяренный Югурта велел коннице и пехоте разделиться. Первая должна была по более длинному пути обогнуть раздвоенный холм слева, вторая – справа, с тем, чтобы, соединившись, взять римлян в двойное кольцо и наверняка задушить в нем.

Бокх, спокойно восседавший в седле во главе своего конного войска, ждал того момента, когда истекающие кровью римские когорты прорвутся сквозь толщу его пехоты, чтобы ударить по ним и растоптать, превратив в прах.

Он был отчасти даже благодарен Марию, что тот начал бой на его направлении. В сражении никогда не бывает двух победителей, народной молве все равно пришлось бы выбирать, кто – мавританец или нумидиец – сделал больше для сокрушения врага. Теперь выбор облегчен до предела. Сейчас он поднимет меч и пошлет в бой свою бешеную конницу.

Бокх положил руку на эфес своего клинка, и тут до его уха донесся звук, который он не мог бы перепутать ни с каким другим. Гул копыт приближающегося табуна.

Откуда здесь табун?

Чей табун?!

Бокх не успел спросить, как множество голосов завопило:

– Римляне!

Какие здесь могут быть римляне? Это более странно, чем табун.

Так или иначе, Бокх дал команду разворачиваться.