Михаил Попов - Цитадель тамплиеров

— О чем вы?! — поморщился маркиз.

— Я должна быть там.

— Где там? В замке Рено?

— Да.

Конрад вдруг усмехнулся.

— И вы тоже?

— И я. Не знаю уже, за кого вы меня приняли… Но я — одна из тех, для кого особое счастье — лишний раз увидеть того негодяя.

Маркиз пнул вертел с перепелами, и птицы разлетелись в стороны, как живые.

— Разрази меня гром, это слишком даже для моей несчастной головы. Теперь все женщины Палестины направляются к замку Рено Шатильонского?!

Госпожа Жильсон опустила голову.

— У меня дурные предчувствия, сударь.

— У вас предчувствия, а у меня уже и дела. Я с двумя сотнями людей прохлаждаюсь на берегу Иордана, когда багдадские арабы грабят мои владения на берегу Асфальтового озера. А в столице сотня влиятельных людей день и ночь соображает, как бы меня скорее прикончить. Ах, что говорить!

— Не знаю, успокоит ли вас, но скажу. По-моему, принцесса помчалась в замок Шант не за тем, чтобы пасть к ногам Рено.

— Надеюсь, — нервно усмехнулся Конрад. — А от меня что вам нужно?

— Отпустите меня, сударь. Нерыцарское дело — становиться на пути влюбленной женщины.

Конрад прошелся вокруг разгромленного костра.

— Честно сказать, я и не знаю, для чего вы мне здесь.

Госпожа Жильсон просияла:

— Так я могу ехать?

— Я даже дам вам провожатых.

Кто это? — спросил Рено.

— Похоже, сам Саладин, — ответил Филомен, всматриваясь в бурлящую перед стенами замка толпу всадников.

— Очень любезно с его стороны, он, верно, прибыл извиниться за вызывающее поведение своего племянника, — пошутил граф, но никто рядом не поддержал его шутку.

Все отрезвели, поняв, что их ждет.

О сопротивлении не могло быть и речи. Рено попытался вернуть порядок, но ничто не могло воодушевить его похмельное войско. Вешать пастухов и нападать на караваны — это было одно, а встретить в честном бою сарацинскую гвардию — это совсем другое. Единственное, чего добился Рено Шатильонский, это чтобы его соратники не кинулись врассыпную из замка, ибо сарацины их тотчас переловят в степи. Кое-кого удалось поставить на стены. Человек двадцать он сам препроводил к пролому в задней стене, чтобы хоть как-то его заделать.

— Вы что же, намерены драться! — тревожно спросил отец Савари.

— Нет, торговаться. И укрепляю прилавок.

— Как вы можете шутить?

Рено тут же пообещал госпитальеру, что если тот будет еще приставать с разговорами, он прикажет пролом в стене заткнуть жирным телом пастыря. Отец Савари немедленно ретировался, собрал пятерых своих слуг и велел им быть наготове. Может статься, придется внезапно покинуть сумасшедший замок. Слуги выразили согласие и обещали проявить максимум смелости.

Саладин встал лагерем в виду замка Шант. Стало ясно, что он не сразу бросится в атаку. Это известие, подкрепленное железными кулаками графа, несколько успокоило людей в замке.

Дозорный крикнул с башни, что от сарацинского лагеря отделились три всадника и направляются к восточным воротам. Видимо, парламентарии…

Переговоры состоялись во дворе, у самых ворот. Рено сам настоял на этом. Он хотел, чтобы все слышали его условия. Он заявил посланцам султана, что готов не защищать замок Шант, не держать принцессу Замиру и благородного Али, взамен требуя, чтобы его людям была дана возможность покинуть замок живыми.

Посланец султана настаивал на другом варианте. Он требовал сейчас же вернуть пленников и предаться султану для справедливого суда. Всем известно благородство и великодушие Саладина, и те, кто не запятнал руки кровью, а совесть — лжесвидетельством, могут рассчитывать на снисхождение.

— Не много ли нам предлагает султан Саладин в обмен на сестру и племянника? — ехидно спросил Рено.

Толпа, окружившая место переговоров, поддержала вождя криками. Люди знали, что следует бояться именно справедливого суда.

— Вы слышите? — обратился Рено к послу. — Это наш общий ответ вашему господину. Если он решится на нас напасть, мы вывесим на стенах его родственников, а потом уже будем драться. Другого нам не остается.

Лицо посла, высокого сухощавого старика, посерело. Он не мог вернуться к Саладину с таким ответом.

— По местам! — скомандовал Рено, и крикливая масса полубандитов неожиданно беспрекословно подчинилась команде.

Это слаженное, множественное движение произвело впечатление на посла. Он сказал, возвратясь к Саладину, что боеспособность людей Рено велика. Это — не разбойничья ватага, а рыцари.