Евгения Яхнина - Кри-Кри

— Подумайте, повсюду коммунары! — громче всех кричала капризная дама.

— Какое безобразие! Когда же мы наконец от них избавимся! — надрываясь, кричал солидный господин в хорошем костюме.

— Я ума не приложу, как он мог сюда попасть, в мое кафе! Подумать только, как легко провести беззащитную вдову!

«На чем же он попался?» — мучительно спрашивал себя Кри-Кри, глядя, как агенты ведут молодого человека между столиками. Собственное бессилие приводило его в полное отчаяние. Он заметался по кафе, не зная, что придумать для спасения незнакомца. Но его уже увели, а офицер, вернувшись к своей даме, заговорил преувеличенно громко:

— Подумайте только, Фонсин, как они ни пытаются скрыться, мы все же их разоблачаем! У этого негодяя все было в порядке, и я готов был признать его благонадежность. Но Мишонно не зря славится своим чутьем. Он взял вот эту безделку…

Кри-Кри увидел в руках Адольфа золотые часы. Офицер нажал кнопку, крышка приподнялась, и Кри-Кри, перегнувшийся через стул, увидел на второй крышке нацарапанную ножом надпись: «Да здравствует Коммуна!»

— Этот мерзавец, должно быть, позабыл о своих часах, — продолжал офицер, — но мы-то о них не забыли. И он получит должное, можешь не сомневаться!

— Так и надо этим злодеям! — потрясая кулачком, вскричала дама. — Гарсон, еще вина!

— Гарсон, содовой!

Опять этот грудной приятный голос! Где-то давно-давно Кри-Кри слышал его.

Он покорно подошел на зов к столику, за которым сидела дама, одетая очень элегантно.

На шелковом платье нежно-розового цвета резко выделялась пышная белая гвоздика. Из-под черной шляпки ниспадали на плечи пепельные локоны.

Впрочем, Кри-Кри было не до того, чтобы интересоваться лицом посетительницы.

— Что прикажете, мадемуазель?

Кри-Кри стоял, как заправский человек из ресторана, перекинув белоснежную салфетку через руку.

— Пожалуйста, содовой похолоднее.

Сердце Кри-Кри так и запрыгало. «Неужели?.. Нет, не может быть!»

Ему захотелось еще раз услышать голос посетительницы.

— Пожалуйста, мадемуазель, вода прямо со льда, — сказал он, подавая бутылку содовой. — Может быть, вам что-нибудь еще понадобится?

— Мерси! — ответила дама. — Пока мне ничего не надо… Только вот, посмотри, какой грязный стакан ты мне подал!

Она держала стакан у самых глаз, и Кри-Кри должен был наклониться к ней очень близко, чтобы рассмотреть его.

— Слушай меня спокойно, не выдавай своего волнения, — сказала дама шопотом.

— Слушай меня спокойно, не выдавай своего волнения, — сказала дама шопотом.

Теперь уже никаких сомнений не оставалось: это была Мадлен. Она продолжала громко, в укоризненном тоне:

— Разве можно так подавать! — И затем снова тихо: — Мы с тобой незнакомы, помни! Когда я буду уходить, выйди за мной на минуту… Ну, что же ты зеваешь? Перемени мне стакан, — закончила Мадлен с напускным раздражением.

— Сию минутку, мадемуазель, — заторопился Кри-Кри.

Схватив с соседнего столика свободный стакан, он подал его Мадлен:

— Пожалуйста, мадемуазель!.. Скажи только, жив ли Жако?

— Жив… Узнай, есть ли кровяная колбаса. Да поскорей!

— Сейчас, мадемуазель! — И, отвесив любезный поклон, снова на мгновение превратившись в официального подавальщика, Кри-Кри подбежал к другому столику.

Ему очень хотелось узнать планы Мадлен, поговорить о дяде Жозефе, посоветоваться, как быть с ним, но он понимал, что это несвоевременно.

Увидев Мари, вошедшую с корзинкой цветов, Кри-Кри хотел было броситься к ней, чтобы поделиться новостью о Мадлен, но тут же сдержал себя. Мадлен ясно сказала, что никто не должен о ней знать, значит и Мари не следует посвящать в это дело.

Чтобы не поддаться искушению и не проболтаться, Кри-Кри прошел мимо девочки, только слегка кивнув ей головой.

Увидев остановившегося в дверях кафе нового посетителя, Кри-Кри устремился к нему:

— Вы ищете столик? Пожалуйста. Здесь свободно.

По манерам, фигуре, лицу посетителя Кри-Кри догадался, что это был иностранец. Он был одет в хороший синий костюм, на голове его прочно сидел блестящий невысокий цилиндр.

Повидимому, это был один из тех иностранных купцов, которых становилось все меньше в последнее время, с тех пор, как Париж оказался отрезанным от других стран.

Иностранец осматривался по сторонам, с беспокойством во взоре, видимо отыскивая кого-то.