Евгения Яхнина - Кри-Кри

Кри-Кри весь погрузился в работу. Вместе с федератами он таскал камни, укладывал их рядами, громоздил на них мешки и бревна.

Если в работе он не отставал, то в пении был первым. Он затянул куплеты, которые распевал в те времена весь революционный Париж:

Однако время шло. Пора было возвращаться в кафе.

Об этом напоминало урчанье в пустом желудке. Кри-Кри отбросил лопату и стал надевать куртку.

— Здоро́во, Кри-Кри! — услышал он веселый звонкий голос.

Кри-Кри обернулся и увидел перед собой высокого, складного юношу. Это был Гастон Клэр. По сравнению с крепким, коренастым Кри-Кри он казался несравненно выше и старше, хотя по возрасту они были почти однолетки. В день объявления Коммуны Гастону исполнилось пятнадцать лет, Кри-Кри недоставало до пятнадцати лет трех месяцев. Поверх синей куртки на Гастоне был одет кожаный фартук. На руке болталась пара деревянных колодок.

— Ты что, ворочаешь камни? Это дело! — оживленно заговорил Гастон. — Слушай, у меня есть одно предложение. Давай-ка запишемся в батальон Питомцев Коммуны. Я уже договорился с командиром. Да чего там, в самом деле! И Пьер, и Антуан, и Леон уже в батальоне. Сначала там не принимали до четырнадцати лет, затем до тринадцати, а теперь уже берут и двенадцатилетних.

— Вот это здо́рово! — протянул Кри-Кри, с завистью глядя на товарища. — Чорт побери! И я пошел бы, да… — И Кри-Кри смущенно почесал затылок.

— Боишься хозяйки? — насмешливо спросил Гастон и, услыхав далекий раскат орудийного выстрела, прибавил: — Не унимаются, канальи! Когда же наконец мы заткнем им глотки?

— К чорту хозяйку! — рассердился Кри-Кри. — Плевать я на нее хотел! Мне не велит дядя Жозеф. Не пускает ни за что и все приговаривает: «Я сам позову тебя, Шарло, на баррикады, когда настанет время». Видно, время еще не наступило.

В голосе Кри-Кри послышалась досада.

— Д-да, — протянул Гастон, — дядя Жозеф — это дело серьезное.

— И потом, как оставить Мари? Ей так плохо приходится. После смерти отца ее мать не перестает хворать. На плечи бедной девочки свалилось много забот.

— Да, Мари оставлять нельзя. Без тебя она совсем пропадет, — серьезно подтвердил Гастон. — Но все-таки жаль, что ты не пойдешь со мной в батальон. Знаешь, ведь у них настоящая военная форма! — снова оживился он. — Смотри, да вот и Мари, легка на помине!

В самом деле, пересекая площадь, приближалась стройная, легкая фигурка Мари. Слегка согнувшись под тяжестью корзины с цветами, девочка шла, выкрикивая время от времени мелодичным голосом:

— Купите душистых фиалок! Всего два су!

— Мари, Мари, сюда!

Вскочив на камень, Кри-Кри стал махать рукой. Заметив его, девочка ускорила шаги.

Гастон едва дождался, чтобы Мари поровнялась с ними.

— Вы слышали, мадемуазель, последнюю новость? — церемонно обратился он к ней. — Меня приняли в батальон Питомцев Коммуны. Скоро я приду показаться вам) в военной форме. К чорту тогда вот это! — Гастон выразительно взмахнул колодками. — Прощайте, колодки! Прощай, передник!

Он уже готов был скинуть передник, но Кри-Кри удержал его:

— Не дури, Гастон! — Он хотел еще что-то сказать, но удержался, взглянув на Мари.

Ее лицо сияло неподдельным восторгом.

— Может ли это быть? У тебя будет настоящая военная форма? Как? И кепи? Ты придешь мне показаться? Когда ты уходишь? Неужели ты будешь по-настоящему стрелять?

— Я стрелять не умею, — честно признался Гастон, — но хорошо бросаю камни — на лету сшибаю голубя.

— Версальцы мало похожи на голубей, — язвительно сказал Кри-Кри. — Вот я — так стреляю без промаха. Жаль патронов, а то я бы показал, как надо сшибать голубя не камнем, а пулей… Верно, Мари?

Но девочка не слушала Кри-Кри. Она больше интересовалась Гастоном, которому было приятно ее внимание.

— Не подаришь ли ты мне что-нибудь на память? — сказал он. — Уходящим на баррикаду всегда дают что-нибудь на счастье. Так уж водится…