Ривка Рабинович - Сквозь три строя

– Именно это я хотел сказать, – ответил он и распорядился вернуть меня в палату.

Когда меня вывозили из кабинета шунтирования, я увидела, что мои дети сидят в коридоре напротив двери.

– Что вы делаете здесь? – спросила я слабым голосом. – Разве вы не уехали домой?

– Врач отделения вызвал нас, – сказали они.

Только позднее я поняла, что, по-видимому, врачи опасались, что я не выйду живой из кабинета шунтирования. Когда я уже была в палате, дети вошли. Оказалось, что врач уже сказал им о предстоящей операции.

Операция байпасов, или обводов – это, по сути дела, облегченное выражение. Раньше говорили «операция на открытом сердце», и это звучало устрашающе. Байпасы – у кого есть силы вдумываться, что это такое, но звучит не так страшно.

– Я очень устала, – сказала я детям. – Мне трудно говорить. Обсудим это завтра.

Несмотря на пережитое волнение, я крепко уснула.

Проснулась с мыслью об операции. В памяти всплыла картина, когда я видела брата в послеоперационной палате: он лежал в холодном помещении, почти голый, не в кровати, а на жестком ложе, и из разных мест его тела торчали трубки. Я тогда думала, что он очень страдает, но позднее он мне сказал, что спал и ничего не чувствовал. Чтобы я лежала так же? Нет и нет!

До обхода врачей ко мне никто не приставал, но во время обхода я слышала, как врачи говорят между собой о результатах шунтирования. Один из них сказал другому:

– Эта пациентка идет на операцию. Дадим ей отдохнуть несколько дней и переведем в отделение грудной хирургии.

Только после этого обратились ко мне:

– Ну, как вы себя чувствуете?

– Хорошо, – сказала я. – Я слышала, что вы уже решили мою судьбу. А меня вы спросили, согласна ли я?

– На что вы не согласны? – спросил заведующий отделением.

– На операцию, – ответила я.

Он присел на край моей койки. Возле него стоял молодой врач – по-видимому, стажер.

– Вы не согласны пройти операцию? Но это вам необходимо! Чего же вы хотите?

– Хочу домой, – ответила я.

– Все хотят домой, и я тоже, и все же я здесь. Послушайте, госпожа, вы думаете, мы здесь играем? Нам просто так захотелось сделать операцию, в которой нет нужды?

Я была немного пристыжена. Сказала:

– Мне семьдесят четыре года. Видимо, настал мой час. Я слаба и не перенесу этого. Жаль вашего времени и моего страдания.

– Извините, но вы говорите глупости. Вы перенесете, и как еще перенесете! Кроме нескольких дефектов в кровеносных сосудах, вас нельзя считать больным человеком. О нашем времени не беспокойтесь – для этого мы здесь.

Я провела еще два дня в отделении, и затем давление на меня возобновилось. Я умоляла, чтобы меня выписали домой, чтобы я могла немного окрепнуть. Пусть мне назначат очередь на операцию дней через десять или через две недели.

Они посовещались между собой, и я видела, что они склонны согласиться. Молодой врач сказал мне:

– Ладно, пойдете домой. Приготовим вам письмо о выписке и согласуем вопрос об очереди в отделении грудной хирургии. После этого сможете пойти домой.

Я была очень рада. Позвонила детям, что выписываюсь, и попросила, чтобы кто-нибудь приехал за мной.

Операция через две недели – это уже казалось менее устрашающим. Кроме того, я могу и не явиться. Что, они потащат меня из дому силой?

Было 2 января 2006 года. Я подумала, что, возможно, наступивший год является последним в моей жизни.

В то время как я ожидала получения письма о выписке, в палату вошли Миха и Ада. Я улыбнулась:

– Что случилось? Вы оба хотите везти меня домой?

– Профессор, заведующий отделением грудной хирургии, срочно вызвал нас, – сказал мой сын. – Он говорил с нами. Ты не идешь домой.

– Что? Не может быть!

– Профессор Шехнер должен был подписать письмо о твоей выписке и назначить дату операции. Когда ему принесли письмо и папку с твоей историей болезни, он возмутился: «Что, эту женщину вы хотите отпустить домой? Ни в коем случае! Она не выйдет из стен больницы даже на минуту. Завтра я буду ее оперировать!» Врач, пришедший с письмом, сказал: «Она не соглашается на операцию». «Не соглашается? Это что еще за фокусы? Вызовите ко мне срочно ее детей!»

– Что же он сказал вам?

– То же самое, что сказал врач этого отделения. Что ты в опасном состоянии, и операцию нельзя откладывать.

– Я предпочитаю умереть и не переносить все эти страдания.

Мой сын присел на койку и начал говорить со мной так, как не говорил никогда.

– У тебя впереди еще немало лет жизни. Почему ты так боишься? Когда-то операции на сердце были чем-то исключительным, а сегодня это обычные операции, профессор делает их каждый день. Подумай логично, не будь упрямой. Увидишь, ты потом будешь смеяться над своими страхами!