Ирвинг Стоун - Те, кто любит. Книги 1-7

— Я поговорю с ней, — сказала Мэри успокаивающим тоном. — Надень шерстяные чулки и непромокаемые ботинки.

Она присела на край шерстяной простыни — искусство ткачества Элизабет Смит передала своим трем дочерям, — и к Абигейл стало возвращаться хорошее настроение. Мать любит ее и желает ей счастья. Поскольку Абигейл давно решила, что не позволит матери обречь себя на пассивную жизнь затворницы, зачем же расстраиваться?

Мужчины провели на веслах плоскодонку до острова Рейнсфорд, во время плавания Абигейл и Мэри сидели на корме, глядя на тихое течение и прикасаясь пальцами к воде, казавшейся им прохладной. Оба мужчины были прирожденными гребцами, Джон Адамс хранил молчание, и ему явно нравилось испытывать физическое напряжение. Ричард Кранч рассказывал в ритм с ударами весел о водяных устройствах на Темзе, о том, как по всему Лондону распределяется вода с помощью насосов и зубчатых колес.

Иногда мужчины забрасывали удочки, но рыба не клевала, и они, проведя лодку вокруг острова, вытащили ее на берег. Девушки нашли среди желтых цветов и болотного розмарина плоский камень и разложили на нем приготовленные Феб кушанья: жареные цыплята, сидр и лепешки. После еды Мэри и Кранч отправились искать морские ракушки. Джон расстелил свое пальто у берега под стогом сена, которое Адамс-старший обычно покупал по пять шиллингов за тюк.

Абигейл присела на пальто, любуясь видом окрестностей, скалистым островом, утопавшим в зарослях цветов, и вслушиваясь в крики морских чаек.

Когда Джон Адамс упомянул одно из дел, над которым он работает, она повернулась и посмотрела на него.

— Почему люди говорят, что право — это грязный бизнес?

— Потому, что это так! — Ее поразила его запальчивость. — Возьмите, к примеру, Брейнтри. Вы никогда не видели, какое постыдное шарлатанство творится в этом городе. Смешных тяжб стало так много, что даже камни вопят об этом. В нашей провинции существует поговорка «сутяжнический, как Брейнтри».

— Почему так получилось?

— У нас множество крючкотворов, выдающих себя за присягнувших адвокатов. Простите меня за резкость, но в прошлом году один из них, капитан Холлис, пытался опорочить мою репутацию, после того как я доказал городу, что этот капитан никогда не приносил присягу в качестве адвоката.

Он трясся от ярости. Она нежно прикоснулась пальцем к его руке:

— Но он вам не навредил?

Ее сочувственный голос больше, чем прикосновение пальца, успокоил Джона.

— Нет. Я намерен оставаться в Брейнтри и покончить со сварой, учиненной этими нечистоплотными неучами в праве. Они побуждают городских жителей затевать тяжбы друг с другом. В этом их преступление. Некоторые из них так ловки, что прибирают к рукам поместья наших соседей. Вы слышали обвинение, брошенное судьей Дайером: «Адвокаты кормятся за счет грехов народа»?

— Вероятно, поэтому адвокаты были издавна запрещены в Новой Англии.

— Эти люди не адвокаты, мисс Абигейл. Они никогда не изучали право. Большинство из них это возбудители процессов, развлекающих завсегдатаев таверн. Это подобно тому, как если бы доктор Коттон Тафтс принялся ходить по городу, призывая жителей принимать отравленную пищу, а потом стал взимать с них мзду за лечение.

— Но если право состоит из того, что вы назвали «грязным крючкотворством и смехотворными тяжбами», то почему вы хотите заниматься юридической практикой?

Его возбуждение сразу же испарилось, и выражение лица потеплело. Она заметила, что его глаза подобны поверхности моря и их окраска зависит от погоды: жемчужно-серые, когда облака нависают над головой, лазоревые на ярком солнце, зеленые при дожде и фиолетовые при буре; переменчивый человек с перепадами настроения подобен океану, в котором отражается небо. Он глубоко вздохнул, как бы уйдя в себя.

— У меня была склонность к проповедям. Я учился упорно и много сил отдал изучению теологии. Но в конце концов у меня не сложилось убеждение, что могу быть ортодоксально верующим. Ни священник, ни сам папа не имеют права сказать, чему я обязан верить, и я не поверю ни единому их слову, если полагаю, что оно не основано на разуме и не является откровением. Каждый человек имеет право говорить, думать и действовать по своему разумению в религии, так же как в политике.

— Мой отец не стал бы оспаривать эту концепцию.

— У меня пытливый ум. Временами я обнаруживаю, что думаю как поклонник антиномии, [6] Антиномия — попытки разума выйти за пределы опыта. и поскольку один из проповедников, с которым я жил в пансионате во время учебы, был изгнан из конгрегации за такую ересь…