Ирвинг Стоун - Те, кто любит. Окончание

В начале декабря, после того, как сенаторы-федералисты от Пенсильвании достигли компромисса, который обеспечил Джону Адамсу семь голосов выборщиков штата, редактор «Юнайтед Стейтс газетт» писал: «Они спасли разваливающийся мир». Из Бостона пришло известие, что газета «Колумбиен сентинел» сообщила: «вне всякого сомнения» будут выбраны Адамс и Пинкни.

— Не будем говорить об этом, — сказал Джон. — Скоро станут известны все голоса. Мы не можем их изменить или прибавить к ним. У меня достаточно дел, чтобы обеспечить нормальный переезд департаментов в Вашингтон.

Абигейл прочла про себя молитву: «Если мы выиграем, у нее будет еще четыре года для завершения работы. Я оборудую этот дом, высажу розы, поставлю ограду. Если мы проиграем, то примем участие в упорядоченной передаче власти и уедем в Писфилд. Господь Бог, даруй доброе высвобождение».

Томми уехал в Филадельфию продолжить свою адвокатскую практику. Он неожиданно возвратился, его глаза слипались от бессонницы. Абигейл и Томми позвали Джона, и трое Адамсов закрылись в спальне.

— Мама, отец, речь идет о Чарли. Я не мог позволить, чтобы вы услышали новость от кого-либо другого. Он умер. Я прибыл в Нью-Йорк в момент, когда он мог лишь попрощаться. Он послал вам свои слова при смерти.

— Да, сын… — сказал явно потрясенный Джон.

— Он просил простить его. Просил вас помолиться за его бессмертную душу. Он сказал, что у него не было желания причинять вам боль…

Горе потрясло Абигейл. Джон подошел к окну и смотрел, ничего не видя, на пустынную землю к реку внизу. Не поворачиваясь, он произнес:

— Ты организовал ему надлежащие похороны?

— Я тут же принял меры. Он уже похоронен.

Джон, стоя у окна, сказал хриплым голосом:

— Сын, который некогда умилял меня и был мне дорог, подрезал себя в расцвете жизни… в силу причин, доставивших глубочайшее горе моему сердцу и величайшее бедствие моей жизни…

Джон выразил свое горе словами. Этого не могла сделать Абигейл. Смерть сына опустошила ее рассудок. Позже, ночью, когда пришел Томми пожелать ей доброй ночи, она спросила:

— У него хорошая могила, Томми?

— Да, мама. Я отвезу тебя туда, когда ты поедешь домой.

— Может быть, мы сможем взять домой и Чарли. Он не должен лежать среди чужих, в чужой земле. Он должен быть похоронен в Куинси рядом с родными.

12 декабря 1800 года «Нэшнл интеллидженсер» сообщил, что Южная Каролина отвергла своего собственного сына Чарлза Котсуорта Пинкни и отдала восемь голосов своих выборщиков Джефферсону и Бэрру. Эти голоса меняли картину. Джон Адамс шел значительно впереди своей партии, которая сумела набрать лишь сорок одного представителя против шестидесяти пяти представителей республиканцев; но час поражения для федералистов наступил.

Народ отверг Джона Адамса, не дал ему второго срока.

В то время как они читали сообщения о похоронном политическом звоне для президента Адамса, приехал губернатор Северной Каролины Дейви, один из комиссаров, выехавших во Францию, с договором о мире и дружбе. Однако было уже поздно.

Джон и его супруга пошли в Овальный кабинет, где Абигейл представила первое общество Вашингтон-Сити. Против окна, выходившего на юго-восток, стоял обтянутый красным дамастом диван и два стула того же цвета из Филадельфии. Отсюда они могли видеть Капитолий и ручей Тибер, впадавший в Потомак. Это было самое уютное место в доме. Никто, кроме Брислера, отвечавшего за камины, не заходил сюда без приглашения. Они сели рядом на красный диван, подавленные, но полные решимости, что, излив друг другу душу, не допустят, чтобы внешний мир заметил их разочарование. Абигейл повернулась лицом к мужу, увидев, насколько он побледнел и какая усталость в его глазах.

— Как могло такое случиться с нами, Джон?

Джон Адамс не пытался скрывать своего горького разочарования.

— Каковы причины нашего поражения? Вероятно, их сотни. Одна из причин — в действиях Гамильтона: он расколол нашу партию. Страна устала от разговоров о войне, налогах, растущей силе центрального правительства. Меня сделали жертвой гнусной кампании и безответственных личных обвинений. Республиканцы создали блестящую политическую организацию, первую, какую знала наша страна. Они чернили нас как партию бизнеса, банков, богатства, рисуя себя партией народа. Они убедили значительную часть наших избирателей, что федералисты не доверяют народу, что, согласно нашим взглядам, правительство должно принадлежать только богатым и мудрым.