Ирвинг Стоун - Те, кто любит. Окончание

Абигейл, лежа в постели, взглянула на Джона.

— Джон, разумно ли публиковать такие взгляды в условиях демократии?

— Нужно всегда учитывать историческую истину. Без этого не построить прочной республики. Может ли любой человек в Америке выступать в роли президента, Верховного судьи, министра финансов и иностранных дел? Немыслимо! Мы должны найти людей с опытом и талантами… Во Франции можно найти таких деятелей и распределить их между исполнительной, законодательной и судебной властями. Собравшаяся на улицах Парижа толпа, взявшая Бастилию, не может управлять страной. Люди должны быть равными перед законом, но они не могут сравняться в умении руководить сложными органами власти.

— Согласна. Но ведь это возобновит обвинения в твой адрес, что ты веришь в аристократию.

— Да, верю: в рассудок, интеллект, духовную силу и силу воли.

Еще больше тревожили Абигейл пассажи о достоинстве наследственно занимаемых постов. Уже в Лондоне она предупреждала его, читая рукопись книги, что восхваление хороших конституционных монархов вызовет обвинения, будто он выступает в пользу монархии. Она знала лучше, чем кто-либо иной, что сын мелкого землевладельца и ремесленника лишь выражает исторические наблюдения. Однако когда книга была опубликована, то многие обвиняли его в поддержке монархизма, и такие обвинения никогда не утихали. Новая книга спровоцирует критиков, подставит его под новый огонь противников.

Вопли против «Рассуждения», опубликованных в «Газетт оф зе Юнайтед Стейтс», были даже более язвительными, чем она опасалась. Все теперь знали, куда клонит Джон. Он — монархист! Разве он не отдал свой голос в сенате в пользу закона, благодаря которому президент получил право снимать руководителей правительственных ведомств? Разве не он писал друзьям в различных штатах, призывая усилить полномочия президента в отношении права вето? Разве не он говорил, что президент должен стать защитником от чрезмерных притязаний законодателей? Его соображения относительно «наследственных сенаторов» ставились в связь с его антифранцузскими настроениями. Он настроен против Французской революции как аристократ, выступающий против народного движения.

Такие уколы раздражали. Обозленный и обиженный, Джон сел за свой письменный стол и составил письма протеста: «Я непримиримый, смертельный враг монархии… Я за выборы всех трех ветвей власти на определенный срок».

Если он выпалил, что думал, разве это сделало его врагом французского народа, защитником коррумпированной и бессильной монархии? Напротив, он желал, чтобы Франция достигла той же свободы и устойчивости, к которым медленно продвигались Соединенные Штаты. Пусть они внемлют предупреждению и достигнут демократического равновесия ветвей власти.

Все другие дороги ведут назад, к тирании.

Общественность сетовала, что Конгресс заседает ежедневно, а результатов не видно. Это несправедливое обвинение, утверждал Джон, Конгресс провел широкое обсуждение. Беда в том, что не сделаны надлежащие выводы. Нужно провести через законодательное собрание два срочных законопроекта: фондовый билль, по которому федеральное правительство примет на себя все государственные долги, накопившиеся за годы войны, и который будет включать единый план государственных займов; за ним должна последовать выплата процентов по всем долгам с последующим покрытием долгов. Законопроект был подготовлен Александром Гамильтоном, который энергично добивался его одобрения. Второй билль касался размещения национального правительства в приемлемом для всех месте.

Абигейл задала вопрос, волновавший Нью-Йорк:

— Почему не здесь? Общество потратило уже пятьдесят тысяч долларов на переустройство Федерального зала. Почему мы должны упаковывать вещи и вновь переезжать?

Джону хотелось вернуться в Филадельфию, туда, где родилось правительство.

— Палата представителей уже проголосовала в пользу Филадельфии на следующие десять лет. После этого мы переедем на постоянное место на Потомаке, где будет выстроен новый федеральный центр. Джефферсон и Мэдисон стараются склонить южан в пользу билля о налогах, который они боятся и ненавидят, в обмен на размещение столицы на Юге. Мне представляется это справедливой сделкой.

Лето выдалось знойным. Нэб мучилась в своем крошечном домике в городе. Полковник часто отсутствовал; он был одержим планами сколотить капитал. Вскоре он приобретет поместье на Лонг-Айленде и семья заживет в роскоши.