Том Холт - Александр у края света

Я пошел прочь, но картина стояла перед глазами: все эти мертвые тела, наваленные грудами, как на поле битвы, когда люди, окруженные врагом, сражаются, пока уже не могут двинуться из-за трупов, и гибнут сами. Битвы Александра часто выглядели именно так.

Ну хорошо; допустим, там у нас около миллиона мертвых пчел, по самой скромной оценке. Теперь давай прикинем, сколько народу убил Александр — и я говорю не о тех, кого он убил собственной рукой, и не о тех, кто пал в устроенных им битвах, я говорю о каждом мужчине, женщине и ребенке, которые умерли, потому что Александр решил вторгнуться в Азию — погибли в боях, умерли в походах от болезни, сдохли от голода после того, как через их земли прошла армия, покинули этот мир всеми возможными способами, и все из-за него. Миллион? Очень скромная оценка. Теперь представь их всех вместе, как пчел. Сложи их на склоне горы, и издалека они будут выглядеть как лес или город. Сбрось их в море, и люди подумают, возник новый остров. Подумай о пчеловоде, стоящем по щиколотке в пчелиных трупах, или о боге — в человеческих. Достаточно, чтобы ты попрощался с обедом, это уж точно.

Возвращаюсь в палатку, я спрашивал себя: откуда этот козел все знал? Ответа было всего два: или он сам убил их, или он действительно был...

Пифон ждал меня в палатке.

— Ну? — спросил он.

— Ублюдок убил моих пчел, — ответил я.

— Что?

— Он убил моих долбаных пчел, — ответил я. — Кто вообще способен на такое?

Пифон полупривстал со стула и снова сел.

— Что ты несешь? — спросил он. — Ты видел его? Договорился о встрече?

Я покачал головой.

— Не сработало, — сказал я.

— Ты не решился, да? Тебе духа не хватило и ты промолчал?

Я покачал головой.

— Разумеется, я сказал. Просто это не сработало, вот и все. Нам надо придумать что-то другое.

— Ох, да ради... — Пифон сморщился и закатил глаза. — Это же была великолепная возможность. Так что произошло? Он не повелся на историю про заговор?

— Похоже, он и так все про него знал, — сказал я. — Он обезумел, кстати. Совершенно не в своем уме. Ну вот, смотри, у тебя же огонь почти потух.

Ладно, мы раздули огонь и только успели наполнить палатку прекрасным густым дымом, как полог отлетел в сторону и явились стражники.

Я чуть духу не лишился, как ты можешь вообразить.

— Который из вас Пифон? — спросил офицер.

Пифон огляделся вокруг. Он определенно отлетел от лекарства, что было совсем некстати.

— Я, — сказал он. — А кто спрашивает?

— Пойдешь с нами.

Я хотел что-нибудь сделать, но был совершенно парализован ужасом и лекарством. Пифон встал, покачиваясь. Офицер стражи кашлял и строил рожи, но ничего не говорил.

— Куда мы идем? — спросил Пифон.

— Я тоже иду? — добавил я. Боги знают, зачем.

Офицер покачал головой.

— Только он. Ладно, давай двигай. А ты, — добавил он, глядя на меня, — оставайся здесь.

И я остался здесь; через какое-то время веки у меня налились свинцом и я заснул. Когда я проснулся, отовсюду лился свет, а какой-то козел в броне тряс меня за плечо.

— Что? — спросил я, отметив попутно тот факт, что голова у меня раскалывается.

— Давай уже, — сказал этот мужик. — Он сказал, что суд без тебя не начнется.

Я встал.

— Он еще что-нибудь вспомнил? — спросил я.

— Чего?

— Неважно, — сказал я.

Дважды за столько же дней; большинство солдат отдали бы правую руку, чтобы сам царь захотел их видеть два раза за два дня, и из-за двух разных достижений. Если бы не я, сказал он, этот ужасный заговор мог увенчаться успехом.

Если бы не я, армия, царство, империя были бы уже сиротами, лишенными отца, кораблем без кормчего, народом, бредущим во тьме. Если бы не я.

Из шести бедолаг, стоящих перед трибуналом, троих я не видел никогда; остальные трое были Каллисфен, философ и племянник Аристотеля, одолживший нам книгу, молодой скиф-пчеловод и Пифон, мой друг.

История действительно леденила кровь. Три высших офицера, друзей детства, названных братьев Александра, взращенных с ним вместе под сенью миезских деревьев, замыслили убить его и разделить империю между собой. С этой целью они совратили других трех: Каллисфена, который, пользуясь своей библиотекой, узнал все о ядах и отравлении, пчеловода, который добыл отравленный мед, и Пифона, который направлял все их действия. К счастью, они совершили фатальную ошибку, доверившись мужу верному и честному, который, невзирая на дружеские узы, связывающие его со всеми троими, и не колеблясь ни секунды, открыл их злонамеренные замыслы царю.