Нина Молева - Граф Платон Зубов

— Не его, Платон, не его. Семен Кириллович как решил в Петербурге окончательно осесть, Братцево двум своим незамужним сестрам продал — Авдотье и Наталье Кирилловнам. А уж они, по девическому своему состоянию, село единственному племяннику — сыну третьей своей сестры — завещали. Александру Сергеевичу. Строганову.

— Час от часу не легче! Да знаете ли вы, папенька, что Александр Сергеевич первый у государыни собеседник, в картах партнер неизменный. А уж в театре али на концерте каком Строганов всегда у левой руки государыни сидит — приказано ему так — и подсказывает.

— Строганов государыне подсказывает? Государыне? Что?

— Тут уж малый такой секрет есть. Государыня театром изволит развлекаться, особенно коли ее собственного сочинения пьеса выставляется. А вот музыки не любит. Сама мне признавалась — в сон ее клонить начинает, если музыка не танцевальная.

— Да и мой вкус такой, как у ее величества. Танцы — было время! — оторвать меня нельзя, а уж пиликанье всякое слушать — увольте. А Строганов-то причем?

— Притом, что показывать должен, в которых местах музыканты подлинного совершенства достигают, где аплодисменты им полагаются. Александр Сергеевич знак государыне сделает, она тут же аплодировать начинает, а уж за ней весь зал.

— Разумно, куда как разумно. К чему государыне мысли свои чепухой разной засорять.

— И как это ты, Платошенька, все увидеть, обо всем дознаться успел. Никогда не думала, что внимательный ты такой!

— Служба придворная. Тут уж только успевай по сторонам смотреть и все примечать. Государыня и то похвалила, мол, на тебя, Платон Александрович, положиться можно.

— Вот и отлично, сынок! Самое время к родовому имению подступиться. Ты что-то о графе Строганове сказал, только Братцево к нему отношения не имеет.

— Как это — не имеет? Разве продал имение? Когда? Кому? Не иначе какой-никакой слух бы при дворе прошел.

— Да нет, тут история особая. Я кое-что выведал. Чего не узнал, тебе, Платон потрудиться придется. Значит, должен ты знать, молодость свою граф провел за границей.

— Кто ж об этом не знает. Сколько раз государыня повторяла: и что лучшие профессора Женевы ему одному лекции читали, и что по Италии он путешествовал — страсть к коллекционированию припала, а там и Париж вниманием не обошел. Точно не скажу, а вроде года два химии и металлургии неизвестно зачем обучался.

— Богатому наследничку почему бы себя не потешить. Все лучше, чем родительские наставления дома слушать.

— Что-й-то ты, Александр Николаевич, говоришь — грешно ведь! От родителей бегать — это надо ведь такое придумать!

— Оно грешно и вышло. Доездился Александр Сергеевич, так что по возвращении никого из родителей в живых не застал.

— Вот оно как, батюшка! Это ему в наказание.

— Перестань тарантеть, Елизавета Васильевна! Не больно-то Строганов такой оборот дела за наказание принял. Заботиться о нем сама императрица Елизавета Петровна стала, не кто-нибудь! Она же ему и невесту сыскала — дочь вице-канцлера Михаилы Илларионовича Воронцова.

— Значит, племянницу свою двоюродную, не так ли?

— Ну ты, Платон, прокурат! И в этом разобрался! Ловкий ты у нас, ничего не скажешь. Супруга вице-канцлера государыне императрице двоюродной сестрой приходится да еще самой что ни на есть любимой — Анна Карловна Скавронская.

— Посчастливилось графу. И приданое, поди, немалое.

— А вот и нет, Платон. Это императрица своей родственнице решила богатства несметные строгановские подкинуть. Куда до них Воронцовым!

— Понятно. В таком раскладе графу никак не отвертеться, если б ему, скажем, невеста не по душе пришлась или еще какое неудовольствие вышло.

— Вот-вот! Не показалась ему невеста, да и он ей не по вкусу пришелся. Только государыня императрица Елизавета Петровна скончалась, завели молодые дело о разводе. Неизвестно, как бы все кончилось, только супруги вскоре не стало. Совсем молодой преставилась, руки графу развязала.

— Ладно, богатств его не приуменьшила.

— Что верно, то верно. Да и наследников они не завели — порозь жить стали. А еле-еле траур кончился, граф заторопился вдругорядь браком сочетаться. На этот раз с княжной Екатериной Петровной Трубецкой.

— И она померла?

— Да нет, Платон, жива графиня и по сей день, здравствует и благоденствует, только с другим, так скажем, сожителем.

— Ничего подобного слыхать не доводилось. Как же это?

— Видишь, и во дворце не про все узнать можно. А дело было такое. Уехали молодые в Париж. В Версале их принимали. Сам Вольтер в графиню на старости лет втюрился, всякие комплименты ей говорил. Там и наследник у них родился.