Нина Молева - Граф Платон Зубов

— В моей стране говорят, это обещает многое.

— Посмотрим, оправдается ли французское представление в снегах России.

Петербург. Зимний дворец. Кабинет Екатерины II. Екатерина и граф де Сегюр.

— Ваше императорское величество!

— Добрый вечер, граф де Сегюр. Рада вас видеть в добром здравии и, как мне кажется, добром расположении духа.

— Если бы оно и было иным, счастье войти в карточную игру императрицы разогнало бы любые тучи. Счастье мне улыбнулось сегодня.

— Полно, полно, посланник. Не относите к заслугам судьбы то, что можно достичь одним словом императрицы. Я хотела, чтобы вы сегодня составили мне партию, а после ужина потолковать с вами. Если вы не ангажированы снова на ужин к Львовым. Злые языки насплетничали мне, что вы не избежали чар прелестной Машеньки Львовой даже и сочиняете стихи к ее портрету.

— Мой Бог! Петербург удивительный город. Иногда мне начинает казаться, что он предугадывает мои еще не родившиеся мысли.

— К этому надо привыкнуть и принять за данность. А что касается мадам Львовой, вы знаете ее удивительную историю?

— Боюсь, что нет.

— Даже бывая в их доме? Оказывается, супруги достаточно скрытны.

— А что это за история, если можно полюбопытствовать, ваше величество?

— Можно, поскольку она относится к поэту. Господин Львов сочиняет прелестные стихи, которые, впрочем, не издает. История же достаточно необычна. Начать с того, что подружились между собой четыре пиита. Некий Державин, написавший очень понравившуюся моим подданным оду «Фелица», которую сочли посвященной мне. Василий Капнист, малороссийский помещик. Баснописец Хемницер. И Николай Львов. За исключением Капниста все небогатые и трудившиеся на свое пропитание государственной службой. Все они оказались представленными некоему чиновнику, отцу четырех необычайно красивых дочерей, и, естественно, поспешили влюбиться.

Намерения у молодых людей были самые серьезные, но возможности с точки зрения родителей красавиц самые ничтожные. Единственное исключение — украинский помещик Капнист, владелец многих тысяч крепостных, получил тут же одобрение и мог обвенчаться со своей избранницей. Но — при одном условии. Ему было предписано родителями девиц отвадить от их дома господина Львова, без памяти влюбившегося в очаровательную Машеньку, и вообще отказаться от дружбы с ним.

Молодой человек вскипел. Поставил обязанности дружбы выше любовных обязательств и готов был отказаться от брака с любимой. Родители продолжали настаивать на своем. Невеста помещика была в полном отчаянии, пока сестры не нашли хитроумнейшего выхода. Девицы, заметьте, — не молодые люди.

Было решено, что Львов тайно обвенчается со своей избранницей до брака своего друга Капниста, но как! Капнист, на правах жениха, заехал взять на бал свою невесту и ее сестру Машеньку — такое допускается самыми строгими правилами. Но до бала молодежь заехала в храм, где их ждал Львов. Машенька и Львов обвенчались и — вам трудно будет поверить! — разъехались. Он на свою служебную квартиру, у своего начальника некоего Безбородко, Машенька — к родителям. Совершенное таинство брака осталось их тайной.

— Но какой в таком случае был во всем смысл? Как мог согласиться на что-либо подобное влюбленный молодой человек? У меня это не укладывается в голове!

— Полноте, граф, вы слишком романтизируете женщин. Они гораздо более разумны и расчетливы, чем их пылкие возлюбленные. Посудите сами. У господина Львова не было ни дома, ни положения. Брак без родительского благословения мог бы испортить его карьеру, в которой влюбленная Машенька более других заинтересована. Теперь же она уверена: ее супруг привязан к ней навечно, а она подождет лучших времен, не выдавая себя.

— Родители об этом не догадываются, а вы, ваше величество…

— Вы хотите сказать, каким образом я знаю больше близких людей? Ничего удивительного, граф, это Россия. Здесь каждый ищет возможности сначала выслужиться, быть угодным власть имущим, а уж потом разбираться в личных делах. Такая занимательная история могла развлечь императрицу, поэтому я о ней узнала в день венчания Львовых. И еще. Со времен Великого Петра священники обязаны доносить в соответствующий отдел Синода о каждом чем-либо необычном событии. Не думаю, чтобы кто-то из священнослужителей пренебрег своей первейшей относительно государства обязанностью — это стоило бы ему сана.

— Ваше величество, у вас удивительный дар рассказчика. И вам непременно следовало бы не пренебрегать литературными опусами.