Антанас Венуолис: Перепутья

Все притихли, и отряд двинулся дальше.

Впереди на дороге появился мужчина верхом на лошади, но, увидев отряд, ловко развернулся и скрылся в лесу. Это был первый человек, которого увидели всадники за двухдневное путешествие.

— Дозорный замка боярина Книстаутаса, — объяснил Шарка и, повернувшись к отряду, улыбнулся.

— Жаль, что он так быстро ускакал, а то показал бы нам дорогу лучше, чем ты, — пожалел один всадник, и все посмотрели вперед, откуда появился и где снова исчез человек.

— А может, догнать? — предложил Шарка.

— Догонишь ты его теперь, волка в лесу, на своей усталой лошаденке.

— Догнать, может быть, и не догоню, но мы могли бы настичь его, когда он станет следы в лесу запутывать… Попробуем, боярин?

— Хватит болтать, он теперь уже далеко: для него одна дорога, а для тебя десять.

— И для него, боярин, дорог не так уж много: весной к замку Книстаутаса только с одной стороны можно подъехать, — спокойно ответил Шарка, вонзил шпоры в бока своей жемайтийской лошадки и, остановившись у того места, где всадник скрылся в лесу, принялся рассматривать следы.

— Видите, какой хитрец, — сказал Шарка, подождав, пока подъедет весь отряд, — совсем в другую сторону ускакал, но, если что, мы еще догоним его или все равно по этому следу до замка доедем.

Вскоре конный отряд свернул с прямой дороги в лес, в сторону от берегов Дубисы. Наверно, через час доехали они до полос земли боярина Книстаутаса. Эти довольно многочисленные полосы были расположены неподалеку друг от друга. На некоторых, засеянных осенью, теперь зеленела жиденькая рожь; другие только готовили к севу, и обугленные пни лесных великанов торчали из вспаханной земли. Много было и новых полос, на которых срубленные только нынешней весной деревья лежали так, чтобы, подпалив их в летнюю засуху, можно было очистить весь участок.

Все недавно отведенные полосы, на которых лежали еще не сожженные деревья, были обнесены глубокими рвами, чтобы огонь не перекинулся на лес. По величине этих полос и тому, насколько тщательно они были обработаны и подготовлены к севу, можно было судить о богатстве боярина Книстаутаса.

Дальше дорога становилась все Хуже и разветвлялась во все стороны. Дело в том, что боярин Книстаутас, чтобы избежать неожиданного нападения крестоносцев, еще в лесу нарочно сворачивал с дороги и уходил подальше от своего дома, в болота и трясины, чтобы враг сгинул в них. Но Шарка хорошо знал дороги и тропинки, быстро находил гати. Всадники ехали врассыпную без всякой дороги, огибая лужи и впадины; ехали в ту сторону, куда вел их Шарка.

— Подождите, бояре! — Шарка остановил свою лошадку. Он слез с нее, принялся оглядываться, словно в поисках чего-то утерянного. — Видите, бояре, куда он поехал — прямо в болото, а нам надо в замок. Назад! Мы еще найдем его след.

Снова забравшись на лошадь, он повернул в противоположную сторону.

— Хитер жемайтиец, — похвалил человека Книстаутаса один из бояр, — умеет следы запутывать.

— Как ему не уметь, боярин, — согласился с ним Шарка, — если учили жемайтийца и крестоносцы, и Скиргайла; известно, нашего князя он тоже боится… Даже не понять, какого князя он поддерживает и каким богам служит: у русских крестился православным, у крестоносцев католическую веру принял, перед битвой молится и татарским богам, и про своих не забывает… А ведь сильный боярин, сильный и богатый: полосы у него тут по всему лесу разбросаны… И на охоту он отправляется — будто на ляхов идет… Вот, сколько веревочку ни вить… — Шарка остановил свою лошадку и показал боярам на следы копыт. — Теперь мы вслед за ним и до замка доедем, только надо поторопиться, чтобы мостки не разобрали.

Конный отряд по следам человека Книстаутаса выехал к огромному болоту. Нигде не было никаких примет дороги, только там, где прошла лошадь, еще не отстоялась взмученная вода, и в местах посуше ерошился развороченный мох.

Солнце уже садилось за пущу. Его последние лучи, проникая сквозь жидкие кроны деревьев, отражались в болотных окнах и ласкали выступающие верхушки елок и сосенок.

— Бу-у, бу-у, бу-у… — беспрестанно и приглушенно вдали и где-то рядышком так ухали таинственные болотные существа, словно они запыхались или дули в пустые кувшины. Завывал волк, и совсем уже сонным голосом галдели на верхушках деревьев певчие дрозды.

Шарка долго вел отряд по краю болота, всматриваясь в след дозорного.

— Есть, — он вдруг остановил свою жемайтийскую лошадку и повернулся к ехавшим вслед за ним всадникам.