Валентин Иванов - Возвращение Ибадуллы

После пережитых волнений Суфи мучила жажда, и он завернул в чайхану. Удобно устроившись на помосте, он наслаждался зеленым чаем и рассказывал случайному соседу, что уезжает на работу в лучший совхоз республики. Чтобы все знали и могли ему позавидовать, Суфи рассуждал громким голосом. Он заметил пожилого человека в белой чалме, который сидел поодаль и явно не обращал на него внимания. Тогда Суфи заговорил еще громче.

Он подробно рассказывал, как можно на корне одного дерева вырастить сразу два разных плода, грушу и яблоко, например! Да, и совершенно без помощи бога… Можно вырастить и три! Наука! А вы слышали о Мичурине? Это вам не старая, никому не нужная, глупая мечеть! И не пророк Магомет, например… А вы слышали, что такое хлорофилл? В коране, например, об этом вы не прочтете!

Соседи улыбались, а ближний подталкивал Суфи локтем, поощряя его продолжать дразнить муллу, который сидел с неподвижным лицом, как глухой. Но Суфи вспомнил, что ему еще нужно попасть на завод, оформить документы и поговорить с товарищами.

Путь Суфи шел мимо конторы, где сидел Садык Исмаилов. Суфи вздумал было забежать и сказать, что завтра он вернет почти весь остаток долга. Садык все же помогал ему, и Суфи готов был простить Садыку досадный случай с персиками.

Но времени уже не оставалось.

На заводе Суфи всем рассказал о великом событии в своей жизни, звал товарищей с собой и говорил, что вербовщик — его друг, что было не совсем хвастовством.

Дома Суфи никак не мог остановиться говорить, он даже первый раз в жизни подавился пловом. А жена? Ох, уж эти женщины! Она, представьте себе, так и сказала: «Я знала, мой Суфи, что ты кончишь этим. Разве такой сад достаточен для тебя!»

Разговоры продолжались до поздней ночи. Все было предусмотрено — и когда приедет жена с детьми, и на кого оставить на время дом и сад… Потом Суфи признался, как взял деньги у Садыка и как скрывал это от жены. Было еще много слов, и жена сказала: «Мой глупый Суфи!» Это совсем не было обидно…

Перед сном жена нашла время сказать:

— Ты не слыхал? Умер Мохаммед-Рахим.

Настроение Суфи сразу померкло.

— Ай, ай, ай, — загоревал он, — такой человек умер, такой человек! Совсем не старый, совсем молодой, какой умный, добрый, ученый. Никто о нем плохо не говорил. Эх, злая судьба!..

— Люди говорят, — продолжала жена, — что он умер из-за того, что поел персиков.

— Базар врет, базар всегда продавал с одной маленькой правдой три большие лжи, — возразил Суфи. — Разве базар не отдавал во время войны Гитлеру и Москву и Баку?.. От вишен может заболеть живот; нельзя сразу есть много абрикосов, а яблоки, груши и персики — можно. Плохо бывает от зеленых, но разве Мохаммед-Рахим стал бы есть зеленые? Но и от зеленых никто не умирал, даже паршивые мальчишки, которые ломают ветки, чтобы украсть твердые, как камень, фрукты.

— Не в том дело, мой добрый Суфи, — возразила жена. — Говорят, что персики были отравлены…

Каких только имен не носят людские поселения! Хорезм, или, точнее, Шах-Резм, — значит Воинственный. Воинственными были город и государство Хорезм. Они исчезли, побежденные и разрушенные сильнейшими именно в те годы, когда Шах-Резм достиг, казалось, своей наибольшей силы… 5 5 Под ударом Чингиз-Хана в начале XIII века. Такие примеры не единичны. Недавно на глазах людей XX века произошли не меньшие крушения. Воинственность — плохая основа государства и зыбкий фундамент для городских стен. Ведь это про судьбу завоевателей сложено мудрое народное изречение: «Торжество насилия и падение идут рука об руку».

Мирно живет под мирным именем город Китаб — Книга. Вблизи него расположился Шахрисябз, или Шехри-сэбз, — Цветущий. Китаб не похож своими улицами и домами на книгу, но Шахрисябз действительно цветет прекраснейшей растительностью и еще более прекрасными памятниками древней архитектуры. Однако много садов и цветов в городе Гузаре, и жители его ничуть не грустнее других, хотя некоторые переводят древнее, непонятное слово Хузар как Гуть-Зар, что значит — Сама Печаль.

Небольшое селение, расположенное в устье широкой горной долины, носило имя Чешма-и-Хафизии, а чуть выше него приютилось второе — Дуаб. Чешма-и-Хафизии — значит Источник Певцов, второе же имя следует разбить на два слова — Ду-Аб — Два ручья, или Двуречье.

Если трудно, даже в большинстве случаев невозможно, восстановить обстоятельства, послужившие основанием для возникновения имен больших городов, то кто же сможет разобраться в отдаленном смысле названий двух маленьких, прижавшихся к горам поселений? Быть может, и вышли когда-то из нижнего поселения певцы, прославившие родину своим искусством, но память о них угасла. А в верхнем — течет один ручей, а не два; он-то и питает поля и сады обоих поселений.