Сергей Горбатых - Исполнитель

– Да, я помню! – сказал Судоплатов.

– Вот и прекрасно! Прямо сейчас и начинайте! Нельзя терять ни минуты. Времени у Вас очень и очень мало. Идите! – приказал Берия.

Через час Судоплатов позвонил своему старому другу и коллеге Леониду Эйтингону.

– Лёня, доброе утро! Ты мне срочно нужен. Я жду тебя прямо сейчас у себя в кабинете.

Через сорок минут Эйтингон уже сидел на стуле рядом с Судоплатовым.

– Ты представляешь, Павлуша, они за мной "наружку" установили, а телефон на "прослушку" поставили. Но я то сразу всё засёк, только виду не показывал. Иногда, чтобы развлечься, как начну по телефону чушь нести или "топтунов" веду за собой час, второй… У ребят ноги от усталости отваливаюся, а я раз и исчез, – рассказал он Судоплатову и несколько натянуто рассмеялся.

Потом сделав глоток горячего чая, признался:

– Ну честно сказать, ждал, что за мной придут. Каждый день ждал…

– Лёня, я тебя очень хорошо понимаю. Сам недавно через всё это прошёл, – с горечью признался Судоплатов своему другу.

Они были знакомы уже пятнадцать лет. Наум Исаакович Эйтингон был уникальным человеком, владевшим многими иностранными языками. В 1929 году после возвращения из труднейшей командировки в Турцию, где он создал отлично действующую сеть нелегальной разведки, он взял себе оперативный псевдоним Леонид Александрович Наумов. Вскоре все его стали называть Эйтингон Леонид Александрович. До своей следующей командировки в Испанию, где он был заместителем резидента, Эйтингон являлся руководителем секции секретных операций иностранного отдела.

– Лёня, сегодня Берию и меня вызывал Сталин. Он приказал ликвидировать Троцкого, – просто объявил Судоплатов.

– Давно надо было сделать это, – нисколько не удивившись словам своего друга, произнёс Эйтингон.

– Руководителем операции Сталин назначил меня. Берия тебя утвердил моим заместителем. С этой минуты уже никто, ты слышишь меня, Лёня, никто, не будет за тобой следить и прослушивать твой телефон! Никто не придёт к тебе домой рано утром, чтобы арестовать, – заверил Павел Анатольевич.

– Очень хорошо! А то я уже очень устал от безделия, – обрадовался Леонид.

– Я предложил Берии сформировать несколько независимых дуг от друга групп. Одну, в которую будут входить мексиканцы, участники гражданской войны в Испании, возглавит Давид Сикейрос, – сообщил Судоплатов.

– Павел, в прошлом году в Испании я завербовал очень красивую и невероятно умную женщину Каридад Меркадер. Она считала себя анархисткой, но после общения со мной стала коммунисткой и ярой поклоницей политики товарища Сталина. Затем, с её помощью, я завербовал и её сына Рамона. Он тоже – коммунист.

– Отлично! – обрадовался Судоплатов, – этих людей обязательно надо задействовать в операции. Кстати, где он сейчас они находятся?

– Во Франции.

– Совсем хорошо! Там же сейчас находится и большая часть людей группы Сикейроса.

– Павлуша, – задумчиво произнёс Эйтингон, – операции надо же дать наименование. Я предлагаю акцию, по ликвидации злейшего врага Советского Союза Троцкого, назвать операция "Утка".

– Давай назовём "Уткой", – согласился Судоплатов и добавил:

– Надо создать ещё одну группу, резервную. Это дело я поручу Некрасову. У него большой опыт нелегальной работы за рубежом. Он хорошо владеет испанским языком. Как ты думаешь, Лёня?

– Юра Некрасов? Я его очень хорошо знаю! Мы вместе с ним работали в Испании. Грамотный и очень опытный чекист. Справится! – ответил Эйтингон.

– Хорошо. Ты, Лёня, собираешь во Франции и готовишь две группы: Сикейроса и Каридад. Некрасов прибывает со своей туда же, но позже. Ни одна группа не должна знать о существовании других. Все должны быть уверены, что в этой операции они являются единственными. В Мексику будем их отправлять также с территории Франции.

Они попрощались. Едва за Эйтингоном зыкрылась дверь, как Судоплатов стал звонить Некрасову.

Юрий Некрасов уже пятый месяц сидел в Москве. Его никуда не вызывали и ничего не поручали. Вынужденное безделье его уже не только утомляло, но и очень сильно раздражало.

– Можно, конечно, столько времени провести ничего не делая, но только в Париже, Вене или Лондоне. А в Москве? Что здесь можно делать? – сокрушался он.

Некрасов жил с Екатериной, которая официально числилась переводчиким Наркомата иностранных дел, а на самом деле являлась сотрудником иностранного отдела Главного Управления Государственной Безопасности НКВД. Прошедшие двадцать лет её не изменили. Она стала ещё красивее, только в густых волосах цвета вороньего крыла уже появилась лёгкая паутинка седины.