Сергей Горбатых - Исполнитель

26 января Барселона практически без сопротивления была оставлена республиканскими войсками.

Неширокая грунтовая дорога серпантином поднималась к небу, затянутым тяжёлыми тёмно‑серыми тучами. Моросил дождь. Когда он прекращался, на смену ему приходил мокрый снег. Он обильно сыпался сверху, и впереди ничего не было видно.

Чав, чав. Хлюп, хлюп – слышалось слева, справа, впереди и сзади. По дороге медленно двигался многотысячный людской поток. Ни смеха, ни разговоров. Люди молча, медленно и упорно поднимались к облакам.

Было очень холодно. Мальцев натянул на самые уши вязанную шерстяную шапочку, на неё надел пилотку, поднял воротник шинели. Но это его не спасало от проникающего повсюду сырого холода. Ботинки, шинель промокли насквозь. Александр очень сильно страдал от того, что у него мёрзли руки.

– Идиот! – ругал он сам себя, – надо было варежки взять. Прав был Быков: солдат всегда с собой должен иметь всё, чтобы не только просто выжить, а устроиться в любом месте с максимальными удобствами. Много он мне нужных и полезных советов дал! Я же, идиот, его вполуха слушал. За что сейчас и расплачиваюсь. Теперь надо вспомнить, что он мне говорил, чтобы больше не повторять ошибок.

Потом Мальцев вдруг вспоминал, как поступил с ним Иван Терентьевич и тихо, с ненавистью, шептал:

– Сволочь ты, Быков! Предал меня! А ещё командир Красной Армии!

Слева, справа, впереди и сзади, почти плечом к плечу, брели тысячи людей. Здесь были солдаты республиканской армии с винтовками за плечами, функционеры социалистической, коммунистической, анархистской партии, женщины… Матери несли своих детей на спинах. Гражданские тащили тяжёлые чемоданы а руках.

Хлюп, хлюп. Чав, чав. Хлюп, хлюп…

Слева – глубокая пропасть. На её дне въётся быстрая горная река. Справа – чёрная, мокрая, отвесная скала.

– А жрать то как хочется! В желудке уже три дня ничего не было, – безразлично подумал Александр.

Вся человеческая масса вдруг неожиданно остановилась. Темнело. Все стали готовиться к ночлегу прямо, здесь, на дороге. Не было ни укрытий, ни дров, чтобы развести огонь.

– Где бы мне устроиться? – спросил сам себя Мальцев, с тоской озираясь вокруг.

Он увидел огромный кусок скалы, скатившийся когда‑то с вершины и оставшийся лежать на обочине дороги. Подойдя к нему, Александр снял с себя шинель и бросил её прямо в грязь. Сел, прижавшись спиной к холодному камню. Через несколько минут его спина заледенела. Мальцев понял, что так не сможет заснуть. Он встал и до рассвета стоял у куска скалы с закрыми глазами.

Забрезжил серый рассвет, и люди стали подниматься и идти вверх к облакам. У Александра болела голова, а всё тело ломило…

– Не простыл ли я? – с ужасом подумал Мальцев.

– Хлюп, хлюп. Чав, чав, – снова раздалось со всех сторон.

Александру становилось всё хуже и хуже. Ноги заплетались и не слушались. Голова раскалывалась от боли. Тело уже начало "гореть".

Вдруг, где‑то вверху, Мальцев явственно услышал блеяние овец и звон колокольчиков. Никто из шагающих рядом людей, не обратил на эти звуки никакого внимания.

– Наверное – это бред! – успокоил себя Александр.

Но в этот миг снова послышалось блеяние овец, а справа открылась крутая узкая тропинка, ведущая к вершине горы. Мальцев, не раздумывая, резко свернул на неё и, задыхаясь, стал медленно подниматься. Сил у него уже почти не было. Он спотыкался и падал, вставал и снова шёл. Тропинка вдруг сделалась почти вертикальной, как стена. Тогда Александр стал на четвереньки и пополз. Мешала винтовка и котелок, но он медленно продигался вперёд. Закончился унылый зимний лес и кустарники. Мальцев выполз на вершину горы, покрытую сухой прошлогодней травой. Прямо перед ним паслась отара овец, а чуть поодаль– штук двадцать коз.

– Гав, гав, гав, – откуда не возьмись, появились две большие черные мохнатые собаки.

Они носились вокруг юноши, не переставая громко лаять. Неожиданно, совсем рядом, послышался свист. Невдалеке появился бородатый невысокий старик в бараньем тулупе и шапке из козинной шкуры. В руках он держал винтовку.

– Дон, добрый день! Простите меня за вторжение, но я умираю с голоду. Я не ел три дня. Я чувствую себя очень плохо. Вы бы не могли дать мне кусочек хлеба? – выпалил Александр и стал на колени.

Старик молча и пристально смотрел на него. Затем почесав пятернёй свою длинную, почти до живота, бороду призывно позвал рукой за собой. Делая невероятные усилия, едва волоча ноги, Мальцев побрёл за ним. Вскоре пришли к очень низкой хижине, построенной из неотесанных камней разных размеров. Среди стен, покрытых толстым слоем мха, с трудом угадывались два крошечных оконца с мутными стёклами. Мальцеву пришлось очень сильно нагнуться, чтобы войти за хозяином в хижину. В нос сразу же ударил едкий запах чеснока и копоти. Александр огляделся. Посередине – горящая печь с чаном. Над ним стояла невысокая старушка с седыми длинными волосами и крючковатым носом, одетая в толстый шерстяной свитер.