Станислав Десятсков - Генерал-фельдмаршал Голицын

— Государь! У солдат так раскалились ружья, что боле невозможно стрелять! Прикажи ударить в штыки на шведа! — подскакал к Петру разгоряченный боем Голицын. Это потом уже, после Лесной и Полтавы, побед Румянцева и Суворова, трехгранный штык стал заветным оружием русской армии. А в ту кампанию 1708 года русская армия впервые заменила неуклюжие багинеты на своих ружьях знаменитым трехгранным штыком. И не было еще ведомо, сколь отличится сей штык в рукопашном бою. И трудно посему было решиться и бросить полки в страшный штыковой бой — а вдруг швед устоит и сломает хребет русской пехоте?

Словно уловив колебания Петра, Голицын рубанул рукой:

— Ручаюсь, государь, пройдем на штыках сквозь шведскую линию!

Петр помедлил и согласно наклонил голову.

И вот в час дня барабаны ударили атаку, и, точно подгоняемые северным ветром, бившим им в спины, русские батальоны пошли в штыковую. Шведы успели сделать только один залп, как русские налетели и опрокинули первую линию, вторую, третью. Левенгаупт двинул в бой резервную линию, но русские на штыках прошли и ее. К трем часам дня главная позиция шведов была взята, и расстроенная шведская пехота спешила укрыться в вагенбурге, составленном из четырех тысяч повозок и фур (еще четыре тысячи повозок с боеприпасами были предупредительно отправлены Левенгауптом к Пропойску).

Сгоряча преображенцы и семеновцы бросились было к вагенбургу, но отхлынули под картечью шведских пушек, густо покрыв побеленное снегом поле зелеными солдатскими мундирами (один Семеновский полк под Лесной потерял половину своего состава).

Отойдя на ружейный выстрел, русские выстроились против вагенбурга, упиравшегося тылом в реку Леснянку. Влево от вагенбурга был единственный мост через Леснянку, охраняемый рейтарами Шлиппенбаха. Петр так же, как и Левенгаупт, понимал, что мост этот — ключ к виктории. Взяв мост, русские лишали шведа последнего пути к ретираде. Но Петр решил повременить с атакой моста, так как вынырнувший из снежной пелены драгунский офицер доложил, что на скором подходе конная дивизия Боура.

— Успел-таки, чертов немец! — весело рассмеялся позади царя Меншиков. А у Петра словно рукой сняло страшное напряжение боя.

— Дать войскам роздых! — приказал он Меншикову.

— И. то верно, мин херц! Люди с четырех часов утра не спавши, не евши, валятся с ног! — Меншиков был весьма доволен царским приказом.

— Дождемся Боура, тогда и ударим на мост! — решил Петр. — Только бы швед прежде не вышел из вагенбурга и не контратаковал.

Но и шведы словно приняли русское «приглашение» к роздыху. В вагенбурге царила такая путаница и сумятица, что надобно было сначала разобраться в частях, смешавшихся при отступлении, прежде чем идти в контратаку. Стонали тысячи раненых, помещенных за повозками, ржали укрытые здесь же лошади. Под покровом усиливающейся метели шведские гренадеры самовольно, не слушая офицеров, разбили несколько фур с бочонками рома и пьяные шатались меж раненых. Генералы и полковники не могли найти свои части, и единственно, о чем сейчас молил фортуну шведский командующий, был скорый возврат трех тысяч рейтар своего авангарда, с помощью которых можно было контратаковать русских. Однако первыми пришли не рейтары, первым пришел Боур с пятью тысячами русских драгун.

Поставив еще не обстрелянных драгун Боура на своем левом фланге, Петр перебросил сибирских и невских драгун на правый фланг к мосту и приказал Меншикову взять мост в конном строю.

Атака русских драгун шла с холма, а Шлиппенбах по своей природной горячности бросил конницу навстречу русским, но стычка та была недолгой. Полки Меншикова, ударившие сверху, опрокинули шведов и взяли стоявшую у моста неприятельскую батарею. Пурпурный плащ светлейшего, развевавшийся как знамя, замелькал уже на другой стороне моста.

— Черт! Ничего не видно! — Левенгаупт с досадой передал своему адъютанту подзорную трубу. Однако через минуту, когда к вагенбургу подскакал Шлиппенбах с остатками своих рейтар, в подзорной трубе не было и нужды. Все стало ясно: Меншиков взял мост и ключ к виктории держал теперь в своих руках царь Петр, отрезавший шведам последний путь к ретираде.

Курляндский корпус, как в ловушке, был заперт в вагенбурге. С фронта и с флангов стояли русские, позади река Леснянка, а за ней — непроходимые топи и лесное бездорожье.

Куда девались утренние высокомерие и самоуверенность Адама Людвига Левенгаупта?! Перед Шлиппенбахом стоял сломленный и сразу постаревший генерал, которому ничего не оставалось, как поутру отправиться в русский лагерь, вручить царю Петру свою шпагу и сдать свои войска и обоз.