Александр Кравчук - Нерон

— Только гнусные скупцы считают, сколько они потратили. Щедрые и истинно благородные люди — это те, которые все проматывают и тратят. Славлю и восхищаюсь моим дядей Калигулой прежде всего потому, что за такое короткое время он сумел пустить на ветер громадные богатства, накопленные до него Тиберием.

Надо признать, однако, что под давлением необходимости Нерон проявил достойную восхищения находчивость и предусмотрительность в изыскании источников дохода. Он издал множество указов, которые позволяли завладеть частным капиталом везде, где это было возможно.

Вошло в обычай и стало законом, что вольноотпущенники оставляли своим господам по завещанию половину накопленного богатства. Нерон ввел дополнительное постановление: если вольноотпущенник без всяких оснований носит фамилию семьи, состоящей в родственных связях с семьей императора, он обязан завещать императору пять шестых своего состояния. На практике это давало государственной казне возможность предъявлять иск вольноотпущенникам, носящим фамилии: Юлий, Домиций, Клавдий, Октавий, а именно они и были самыми распространенными!

Еще более широкое применение мог получить другой закон: в собственность казны переходят целиком богатства лиц, которые в своих завещаниях проявили неблагодарность к императору; подлежал наказанию даже юрист, который участвовал в составлении подобного завещания. Иными словами, этот закон означал, что каждый состоятельный человек, если он намеревается что-то завещать семье, должен оставить императору по крайней мере половину своего богатства, иначе тот захватит все!

Нерон не останавливался даже перед действиями, которые приносили только временную и ничтожную прибыль. Так, он запретил носить одежду пурпурных и аметистовых цветов. Затем подкупил торговца, и тот в базарный день продал небольшое количество такой материи. Воспользовавшись этим, императорские сборщики налогов тотчас захватили все торговые склады. Точно так же лишили состояния женщину, которая появилась в театре (а выступал тогда именно Нерон) в пурпурном платье! Император, не прекращая пения, пальцем указал на нее своим людям.

Но самым ярким свидетельством финансовых затруднений Нерона была обширная монетная реформа, проведенная в конце 64 или в 65 году. Со времен Августа золотая монета, называемая aureus, весила 1/40 римского фунта, серебряная же, денарий, 1/90. Нерон снизил вес первой из них до 1/45, второй же до 1/96 фунта. Снижение веса было незначительным, почти незаметным, зато казне это немедленно дало громадную прибыль. Эта новая монетная система просуществовала долго, вплоть до начала III века.

64 год был богат событиями. Когда в конце его на небе появилась огненная комета — уже вторично в правление Нерона, — воцарилось всеобщее беспокойство. Какие катастрофы она предвещает? Голод, войну, эпидемию или смерть властителя?

Напуган был и сам Нерон. Он обратился за разъяснениями к астрологу Бальбиллу. Тот будто бы ответил:

— Это дурной знак. Властители, однако, могут отвратить от себя приговор судьбы, предавая смерти выдающихся личностей из своих подданных.

Общественные уборные для большинства жителей Рима — излюбленное место встреч. Их было много в разных частях города, и устроены они были очень удобно. Вдоль стен стояли каменные лавки с отверстиями; внизу под лавками тянулся желоб с проточной водой. Мужчины просиживали здесь подолгу, неторопливо оплачивая долг природе и одновременно болтая о том о сем. Рассказывали последние сплетни и сальные анекдоты. В этом месте все чувствовали себя равными и будучи случайными прохожими, незнакомыми друг с другом. Только политических тем здесь усердно избегали, ибо доносчики встречались повсюду.

Бестактностью со стороны Лукана было не посчитаться с этим неписаным законом и нарушить всеобщее наслаждение полной расслабленностью. Поэт вошел в отхожее место с вполне прозаическими целями. Случилось, однако, так, что, когда кто-то из сидящих громко испустил воздух, Лукан с серьезной миной продекламировал:

— Я бы сказал, что под землей загрохотало!

В уборную словно молния ударила. Все вскочили со своих мест и в панике бросились из приюта покоя, поспешно оправляя одежду. Потому что стих, который они только что услышали, не был творением Лукана — он был заимствован из поэмы самого императора. Нерон многократно декламировал эту поэму публично, поэтому стишок знали все.