Нелли Шульман - Вельяминовы. Время бури. Книга четвертая

– Я читала о работах Тьюринга, в Швейцарии. Американцы тоже движутся в этом направлении… – Марта задумалась:

– Герр фон Браун, в Пенемюнде, может использовать машину Цузе для расчета траекторий управляемых самолетов… – Генрих поднял бровь:

– Не бывает подобных конструкций, любовь моя. Самолетом управляет пилот, а не машина… – потянувшись за карандашом, Марта помотала бронзовой, изящно причесанной головой:

– Смотри. Я больше чем уверена, что в Пенемюнде занимаются испытаниями беспилотных бомбардировщиков. Движение контролируется радиоволнами, с земли… – она чертила, а потом хихикнула:

– Оберфюрер Мюллер меня осыпал комплиментами, во время танцев… – Мюллер приглашал ее три раза.

Ночь выпала теплая, светлая. Во дворе замка зажгли факелы, распахнув парадные двери. Женщины надели яркие, летние, шелковые платья. Жены нацистских бонз блистали драгоценностями. Даже Эмма появилась в бриллиантовых серьгах, и наряде цвета глубокой лазури. Марта улыбнулась:

– Она обычно предпочитает джинсы, теннисные юбки, и американские кеды. Америка замораживает активы немецких компаний… – Марта услышала об этом от Генриха. Она велела себе не думать о грядущей войне, означавшей, что с Горовицами ей будет никак не связаться:

– И с мамой тоже… – Марта отпила французского шампанского, сжав зубы, – я даже не знаю, жива ли она… – Марта, каждое утро, надеялась услышать по радио голос диктора, сообщающий о советских войсках, атаковавших границу Германии.

Они с Генрихом спали в разных комнатах, ожидая приезда пастора. Марта вставала раньше. Спускаясь на кухню, она включала приемник. Мощный аппарат ловил и британские, и американские, и даже советские передачи. Марта слушала сообщения об успехах стахановцев, новости о сражениях в Северной Африке, песни о Сталине, «Хорста Весселя», и джаз. О грядущей войне никто, ничего не говорил.

Она разбивала яйца в фарфоровую миску, готовила омлет, пекла американские оладьи, и заваривала кофе:

– Неужели они не понимают? Осталась неделя, пять дней, три дня… – Генрих нарисовал ей схему немецкого удара по границам СССР. Марта думала о мощи Красной Армии, о самолетах, увиденных на воздушном параде:

– СССР отбросит войска Гитлера обратно в Польшу. Красная Армия перейдет границы, освободит Варшаву, и скоро окажется в Берлине. Британцы высадят десант, во Франции… – вспоминая мать, она приказывала себе не плакать:

– Ты обещала. Ни одной слезы, пока вы не встретитесь… – сзади раздавались шаги. От него пахло сандалом, и немного, морской солью. Он обнимал Марту:

– Все будет хорошо, любовь моя. Ты увидишь мать, обязательно… – Генрих смотрел в зеленые, ясные глаза:

– Господи, как я ее люблю. Скорей бы пастор приехал… – на пустынном, западном берегу острова стояла старая, рыбацкая часовня. Сходив в Тиммендорф, Генрих попросил у местного пастора ключ. Он объяснил, что хочет показать часовню жене. Здание построили из местного, серого гранита, черепичная крыша поросла мхом. Пол и скамьи сделали из остатков лодок. На беленой стене не было ничего, кроме простого креста, темного дерева. Они с Мартой стояли, держась за руки. Девушка пожала теплую, сильную ладонь:

– Здесь нам будет хорошо… – Марта перевернула рыбу.

Вчера почтальон из Тиммендорфа привез телеграмму. Бонхоффер перешел под покровительство абвера, с него сняли гестаповскую слежку, но осторожность, все равно, не мешала. Пастор сообщал, что приехал в Росток. Он дал адрес пансиона, где остановился, но телеграмму не подписал. Генрих, утром, уехал за Бонхоффером в город, на опеле. Остров с материком соединял мост. Марта и Генрих привели опель из Вевельсбурга, меняясь за рулем.

– Скоро они вернуться должны… – в спальне Марты, на дверце дубового гардероба, висело хлопковое платье, с закрытым воротом, ниже колена. Она не хотела венчаться в нацистском наряде, как его, мрачно, называла девушка. Туалет кремового шелка, с кружевной накидкой, Эмма увезла в Берлин. Марта, опять, подумала о шефе гестапо:

– Я ему понравилась, сразу видно… – Генрих сказал, что Мюллер, хоть и женат, но, как и Гиммлер, живет отдельно от семьи. Марта хмыкнула:

– Он, кажется, намеревается за мной ухаживать. Хорошо… – девушка затянулась сигаретой, – твой старший брат, не посмеет и слова сказать, когда поймет, что оберфюрер Мюллер питает надежды… – Марта повела рукой. Генрих кивнул:

– Ты права. Максимилиан не захочет вызывать неудовольствие Мюллера, или самого рейхсфюрера… – Гиммлер тоже танцевал с Мартой.