А. Солнцев-Засекин - Побег генерала Корнилова из австрийского плена. Составлено по личным воспоминаниям, рассказам и запискам других участников побега и самого генерала Корнилова

В первый раз он пытался скрыться из лагеря среди бела дня, на глазах у часовых. Заготовив большой и прочный канат и прикрепив к одному из концов его тяжелый камень, Сирокомский забросил этот конец через лагерный забор, быстро влез по канату и, соскочив с забора, оказался уже за чертой лагеря и пытался скрыться на глазах у ошеломленного часового. Опомнившись через минуту, часовой открыл огонь, которым Сирокомский был ранен в грудь…

Во время другой попытки к побегу Сирокомскому удалось с помощью подлинных датских документов, похищенных из кармана пальто одного из членов делегации датского Красного Креста, посетившей Эстергом-табор, не только спокойно выйти за черту лагеря, но и вполне «легально» переехать австро-германскую границу по пути к Дании. (Штатский костюм для побега был получен при помощи театрального кружка, уже описанным мною выше способом.) Сравнительно недалеко уже от границы Германии, Сирокомский, при поверке жандармерией документов в станционном зале, где он закусывал, был опознан и арестован. Возвратившись по отбытии ареста в лагерь, он принял самое деятельное участие в организованной Ульмером «Школы побегов из плена».

Тот побег, который Ульмер и Сирокомский предполагали совершить вместе с Чирковским, Бомом и Вихмой до известной степени облегчался общим улучшением положения военнопленных в Эстергом-таборе.

От делегации сестер милосердия австро-венгерского Красного Креста, объезжавшей лагеря австрийских военнопленных в России, поступили сведения об их лучшем сравнительно с русскими военнопленными в Австрии положении, и австрийское командование нашло возможность допустить некоторое увеличение свободы военнопленных и другие маленькие льготы и послабления в своих концентрационных лагерях.

На плацу для прогулки, на который ранее выпускали пленных на какие-нибудь полтора часа, заставляя остальное время проводить в своих кабинках, теперь можно было проводить почти целые дни. Была разрешена игра в футбол на том же плацу.

Между тем плац, как я говорил уже выше при описании лагерей, находился вне первой стены лагеря и при побеге не из самого лагеря, а с плаца для прогулок, эта стена и две линии часовых у нее выходили из расчета. Оставалась лишь одна вторая стена и одна линия часовых у нее, хотя во время прогулок несколько из них вводились внутрь плаца.

Возможность использовать плац была немедленно учтена Ульмером и Сирокомским. К коменданту лагеря обратились за разрешением устроить на плацу собственными силами небольшую площадку для игры в лаун-теннис. Разрешение было получено: были выданы лопаты, чтобы сравнять землю под площадку для лаун-тенниса, тачки, груды щебня и тумба для утрамбовывания. Все инструменты ежедневно принимались нами, членами импровизированного теннисного кружка, от дежурного по караулу офицера и сдавались ему по счету обратно перед окончанием прогулки.

И вот, устраивая площадку для тенниса, мы ссыпали удаляемую с нее землю не в одну общую кучу, а четырьмя небольшими замкнутыми валами, образующими внутри небольшую площадку. Что делалось на этой площадке, часовым было плохо заметно из-за окружающих ее валов. Когда же кто-нибудь из часовых приближался к площадке, его внимание старались отвлечь всевозможными способами. С хохотом, криком и шутками тащили заговорщики кого-нибудь из пленных офицеров, насильно усаживали его в тачку и то торжественно провозили его мимо глазеющего часового, то мчались с тачкой как сумасшедшие и сбрасывали сидящего в ней под самые ноги часовому. Невольно часовой обращал все свое внимание на эту возню и суматоху и не замечал, что тем временем творилось на маленькой площадке за валами. «Весело живется русским офицерам в австрийском плену», – должно быть думали часовые, наблюдая эти сценки…

А русские офицеры, там за валами, согнувшись, чтобы быть менее заметными, задыхаясь от спешки, рыли узкую и глубокую яму… Под полами шинелей проносили из лагеря доски из-под кроватей…

Перед уходом с плаца, вырытый ров прикрывали этими досками и засыпали их землей. Наконец, ров стал довольно обширным, чтобы вместить пять-шесть человек. Его плотно прикрыли досками и утрамбовали землю на них: получилось что-то вроде небольшого склепа. В этот склеп скользнули через оставленное отверстие Ульмер, Сирокомский, Чирковский, Бом и Вихма; затем и эту импровизированную дверь завалили досками и засыпали землей.

Беглецы были заживо похоронены. Воздух доходил к ним только через полую резиновую кишку для поливки улиц, которую где-то удалось раздобыть, и один конец которой был проведен в самодельный склеп, а другой выходил наружу и был замаскирован, будто бы случайно брошенной тачкой…