Виктор Поротников - Побоище князя Игоря. Новая повесть о Полку Игореве

Агафья словно прочитала его мысли.

— Вот приедет из Галича невеста, и забудешь ты меня, — тихо и грустно промолвила она, глядя в глаза Игорю.

— Тебя? — Игорь коснулся губами обнажённой груди своей возлюбленной. И проникновенно добавил! — Тебя я никогда не забуду!

...Победоносные дружины русских князей вернулись из степного раздолья в конце августа. С богатой добычей шли домой князья, притоптали они половецкие орды, дойдя до Дона. Тысячи голов скота гнали русичи, табуны степных лошадей, гурты овец... Скрипели колёсами полонённые кибитки, в которых сидели жёны и дети степняков. Много половецких воинов полегло в сечах с русичами, но ещё больше угодило в плен. Пленили князья и нескольких ханов.

Олегово воинство потеряло в походе полторы сотни человек. Но знатная добыча, посмотреть на которую сбежался весь Новгород-Северский, делала потери не столь горькими.

Новгородцы с изумлением показывали пальцем на диковинных животных — верблюдов.

— Глядите-ка, кони с горбами и коровьими хвостами!

— Тьфу! Каких только тварей нет на белом свете.

Пленных половцев на торжище продавали в рабство.

Булгарские [41] Булгары — тюркоязычный народ, живший в Среднем Поволжье и на Каме. купцы платили по серебряной монете за мужчину, от двух до пяти монет — за молодую женщину. Красивые девушки ценились дороже, но их живо раскупали боярские жёны себе в услужение.

Малорослые степные кони, слабосильные для землепашества, были неходовым товаром, зато селяне охотно приобретали крупных половецких овец, коих дружинники Олега пригнали великое множество.

Немало и других диковин можно было увидеть в тот день на новгородском торгу: и восточные ковры изумительных расцветок, и пуховые женские шали, и серебряные тонкогорлые сосуды. Кто-то продавал изогнутую половецкую саблю с рукоятью в виде бегущего пардуса [42] Пардус — гепард. , кто-то половецкий кафтан, расшитый блестящими бляхами. За бесценок расходились кожаные сёдла, уздечки и стремена; тут и там мелькали бухарские кольчуги, лёгкие круглые щиты и ясские [43] Яссы — аланы. островерхие шлемы, снятые с убитых степняков. Было на что посмотреть и было что купить!

Во время пира в княжеском тереме Игорь, дрожа от восторга, слушал похвальбу подвыпивших Олеговых гридней:

— Сколь поганых мы порубили за Удаем-рекой, не сосчитать!

— А за речкой Орелью — и того больше!

— Покуда к Дону вышли, столь полону набрали, что еле тащились по степи, обременённые обозами. Только баб половецких с ребятишками было тысяч двадцать!

— А сколь на Дону поганых попленили, и ханов в том числе.

— Да не перечесть!

— И русских людей из неволи не одну тысячу_вызволили.

— Запомнят поганые это поход!

— Допрежь остерегутся на Русь ходить.

Воеводы и вместе с ними Олег восхищались киевским князем.

— В отца пошёл Мстислав Изяславич, — молвил Бренк. — Тот в рати тоже расторопен был. Коль садился врагу на загривок, то гнал его до полного изничтожения.

— Умелый воин Мстислав Изяславич, что и говорить, — соглашался с Бренком Георгий, — на хитрости военные горазд. Как он хана Иллелуку в ловушку заманил!

— Я его в бою видел, — вставил Олег. — Ох и страшен Мстислав в сече! Головы половецкие так и летели с плеч долой, а одного степняка Мстислав наполы [44] Наполы — пополам. рассёк мечом!

— Не приведи господи с таким витязем один на один сойтись, — заметил кто-то за столом. — Вы руки у Мстислава видели? Такими руками волков душить!

— Сказывают, лук у Мстислава столь тугой, что никому не под силу его натянуть, — добавил кто-то из бояр.

И снова наполняли чаши и братины [45] Братина — сосуд большой величины, предназначался для братской попойки. хмельным мёдом, пили за успешный поход, за храброго князя Мстислава Изяславича. Долгие лета такому витязю!

...Как только задули осенние ветры, в хоромах Олега объявился гонец из Чернигова.

Сообщение гонца было коротким:

— Встречай невесту для брата Игоря.

Как выяснилось, посольство из Галича, передохнув в Чернигове, уже на пути в Новгород-Северский.

Олег отправил навстречу галичанам отряд дружинников во главе с Георгием.

Игорь, узнав, что дочь Ярослава Осмомысла завтра будет в Новгороде-Северском, пришёл в смятение. Он знал, что день этот рано или поздно наступит, но всё произошло так неожиданно.

Старший брат ободряюще похлопал Игоря по плечу:

— Не робей, невесте твоей всего-то четырнадцать лет. Она небось робеет больше твоего.