Юрий Слезкин - Брусилов

— Абракадабра! — вскрикнул Игорь из-под полотенца, которым утирал лицо.

— Вот-вот! Ты сказал то же, что сказал Брусилов. Так вот такую абракадабру присоветовали нам… Но, ты понимаешь, директива остается директивой… — продолжал Саенко, — и началось то, чего больше всего мы опасались. Переброска частей заняла три дня. Атаки прекратились в районе Пинска, Стохода и вдоль всей восьмой армии… результат налицо: огромные потери, упадок духа в войсках. Здесь все расценили эти переброски после удачных атак как признак ошибок командования и всю свою боевую работу начали считать зряшной… Пришлось подымать боевой дух. И надо было только видеть, как это проделывал Алексей Алексеевич. Какая изобретательность, какой ум! И ни разу не повторялся… Ведь даже не слишком любезный прием Леша — тоже дипломатический маневр, я уверен! И уехали мы из штаба фронта сюда тоже нарочно — чтобы никто не путал!

Игорь не узнал Алексея Алексеевича: так он осунулся. На нем была шинель с поднятым воротником, пальцы рук он засунул в обшлага рукавов. Но окна были открыты, и мелкие брызги дождя сыпали на пол. Когда Игорь открыл дверь в рабочую комнату главнокомандующего, какие-то бумажки с шелестом полетели со стола. Игорь поспешил поднять их.

Брусилов качнул головой:

— Не трудись. Они мне уже не нужны. Это сводки из девятой и одиннадцатой армий.

— А разве что-нибудь неблагополучно? — спросил встревоженно Игорь.

— Напротив — великолепно… Тебя удивляет мой угрюмый вид?

Игорь не отвечал, всматриваясь в заостренные черты Брусилова.

— Я привыкаю не радоваться успехам, — с усмешкой пояснил Брусилов. — А ты что привез?

Игорь собрался с мыслями. Его переполняли впечатления от пережитого боя, от гнусного убийства немцами капитана Виноградова, от полевых встреч, от разговоров. Обо всем этом Игорь хотел рассказать Брусилову, спросить его мнения, высказаться самому. Он хотел передать свой разговор с пленными немцами после атаки. По их словам, они убили парламентера, чтобы вызвать атаку на себя и уничтожить русский полк наверняка, так как у них была целая дивизия. Ну и вызвали! Ну и получили по заслугам! До чего тупы эти немцы. И как позорно не понимают, что такое русский солдат!.. Брусилов должен знать, как показали себя солдаты. Наутро после похорон товарищей полк нагнал остатки разгромленных немцев у реки. Артиллеристу Линевскому посчастливилось, сделав крюк, обойти отступавших. И тот отряд, который выбросил накануне белый флаг, попал под огонь его орудий. Врагу деться было некуда — озеро, река, справа немцев обошла пехота, а на пути отступления стояла батарея Линевского и расстреливала их в упор. Линевский гнал немцев в озеро, суживая местность обстрела… И немцы шли и тонули. Орудия Линевского не пощадили из них ни одного…

Брусилов должен был знать это. Игорь всю дорогу мечтал о том, как он своим рассказом порадует главнокомандующего: по всему фронту 8-я армия вдребезги расколотила австрийцев и немцев!

Но деловой вопрос главнокомандующего требовал делового доклада. Игорь спешно произвел отбор впечатлений. Он помнил, что его послали вместе с офицером генштаба на разведку — за получением материала для составления плана предполагавшихся дальнейших военных действий 8-й армии. Следовало изложить обстановку, топографические условия, характер последних операций и состояние боевого духа, количество людского состава и потерь за последние дни.

Из всех собранных данных вытекает, — заключил Игорь свой доклад, — что наступление по обе стороны шоссе Луцк — Ковель невозможно. В этом месте Стоход образует болота, особенно в такое дождливое время. Они засасывают человека. Доступ к деревне Свидники обстреливается с трех сторон. У противника на этом участке две линии окопов. В штабе корпуса пришли к заключению, что наступление должно быть произведено или восточнее Вулька — Порская, или на фронте Новый Массор — Рай-место — Фишка в общем направлении на Вотонешь…

Брусилов слушал, подперев по своему обыкновению голову рукой и чуть оттопырив пальцами правое ухо. Он казался очень внимательным и сосредоточенным. Молчание длилось долго, когда Игорь закончил доклад. Наконец Брусилов опустил руку и, взглянув на Игоря, промолвил тихо:

— Можешь идти. О твоих впечатлениях поговорим в дороге. Послезавтра выедем оба. Я в восьмую, ты к Безобразову. Заглянешь в родной полк…

Он кивнул головой. Игорь должен был уйти, не почувствовав, как обычно, при первых встречах, теплоту губ Брусилова на своем лбу. Не успев дойти до дверей, Игорь должен был посторониться. Опять ветер ворвался в комнату, взвив над столом бумажки. С толстенным портфелем под мышкой быстрыми твердыми шагами вошел Клембовский. Он только что приехал из штаба фронта по вызову главнокомандующего.