Богдан Сушинский: Киммерийский закат

— Никак нет! Уже на территории. Недалеко от моей караулки, у внутреннего поста.

«Вот так вот, взяли и пропустили?! — изумился Президент. — Не получив моего согласия и даже не уведомив о прибытии? Что здесь, черт возьми, происходит?!».

— Кто-то из них находится сейчас рядом с вами?

Буров слегка замялся и неуверенно ответил:

— Никак нет, товарищ Президент. Но если вы прикажете, я могу пригласить их руководителя.

Врет, понял Русаков, кто-то из этой «группы товарищей» наверняка находится в кабинете рядом с ним. И на обман полковник решился лишь после того, как этот, из «группы товарищей», жестами приказал ему молчать.

Еще не зная, из кого именно состоит эта группа, Президент понял, что действительно произошло нечто из ряда вон выходящее, потому что просто так некая «группа товарищей» к нему, без предупреждения, не получив согласия, не прилетела бы. Тем более что официально он находится в отпуске.

В ту же минуту в кабинет несмело вошел его помощник Иван Веденин.

«В курсе?» — взглядом спросил его Президент, скосив глаза на трубку.

Тот, ничего не выясняя, решительно покачал головой. Но именно то, что он поспешил отмежеваться от московских гостей, даже не пытаясь уточнить, о ком или о чем идет речь, вызвало у Русакова подозрение. Глаза его недобро блеснули и угасли. Уж кто-кто, а старший помощник обязан был знать все. Даже то, что знать ему категорически не положено. Иначе на кой черт он здесь нужен?

Но если и помощник заодно с «группой товарищей», то как все это воспринимать? Пока он, глава «необъятной», загорает на пляже своей крымской резиденции, в Москве составляют против него заговор? Так, что ли, получается?!

— И все же: кто, конкретно, прибыл? — вновь обратился Президент к Бурову. — Не слышу членораздельного ответа.

— Вам зачитать весь список московских товарищей? — осторожно поинтересовался охранник.

— Именно, полковник! Что вас так удивляет? Должен же я знать, какие такие… из «группы товарищей» врываются на территорию моей резиденции. Имена у этих «московских товарищей», надеюсь, имеются?

Полковник вновь замялся и, прикрыв трубку ладонью, принялся с кем-то перешептываться, еще раз подтвердив таким образом, что кто-то из незваных гостей все-таки находится рядом с ним и даже пытается дирижировать событиями.

— Вы слышите меня, полковник? Я попросил вас назвать имена этих… товарищей.

— Прошу прощения, товарищ Президент, — довольно спокойно молвил Буров. — Вот, только что, один из сотрудников охраны передал мне список ответственных лиц, прибывших из Москвы, — тянул резину полковник, медленно разворачивая (по шуршанию определить это было нетрудно) сложенную вчетверо бумагу.

— Ну, относительно того, насколько они в самом деле «ответственные», — мы, знаете ли, будем разбираться. И вообще, что это за группа такая?

Буров дипломатично покряхтел, давая понять, что не намерен вникать в суть их «кремлевско-престольных» разборок.

— Итак, из списка следует, что возглавляет группу вроде бы товарищ Вежинов, — произнес он.

— Так «вроде бы» или действительно возглавляет? — Русаков явно менял тактику. Он уже не пытался жать на начальника охраны, наоборот, старался говорить доверительно, превращая полковника из безразличного ко всему происходящему здесь служаки в союзника, в настоящего телохранителя. Тем более что он вспомнил: Буров был представлен к званию генерала, и вопрос, кажется, решен.

— Здесь не указано, что возглавляет именно Вежинов, однако в списке прибывших первым значится он.

«Еще бы! Все-таки секретарь ЦК КПСС по идеологии», — медлительно расшифровал это имя из «группы товарищей» Президент. Кстати, он заметил, что полковник не знает этих людей и называет их фамилии по чьей-то подсказке. Судя по всему, список составлен был наспех, от руки, а почерк оказался неразборчивым. Попутно Русаков вспомнил, что именно Вежинов ввел в кремлевский обиход его оригинальное должностное определение — «генсек-президент», напоминая тем самым, что Президент страны одновременно является и генсеком ЦК, о чем в «перестроечной» суете многие стали забывать. И Русаков готов был признать, что это на европейский лад, словно особый титул, звучащее «генсек-президент» ему нравилось.

— Докладываю также, что вместе с ним прибыл товарищ Дробин…

— И Дробин — тоже? Вот он, оказывается, где?!

Полковник в замешательстве помолчал, не зная, как реа­гировать на этот возглас руководителя страны