Феликс Дан - Падение империи

Кассиодор запнулся и умолк.

Амаласунта нетерпеливо вскрикнула:

— К чему столько слов, Кассиодор? Ты государственный человек. Ты, учивший меня политической мудрости, ты называешь убийством то, что было лишь справедливой казнью?

Кассиодор всплеснул руками.

— Так значит, это правда! О, государыня, нет, не может быть… Ты хочешь наказать меня за мое сомнение… хочешь посмеяться над стариком? Умоляю тебя, перестань шутить так ужасно. На коленях прошу тебя, скажи мне, что ты не виновата в этих гнусных убийствах.

Правительница холодно взглянула на упавшего на колени старика, белая голова которого коснулась ковра у ее ног.

— Встань, Кассиодор! Ты не имеешь права задавать мне подобные вопросы!

Кассиодор медленно поднялся. Лицо его было мертвенно бледно. Глубокая печаль застыла на нем. Шатаясь, сделал он несколько шагов и, обессиленный, прислонился к стене.

— Да, государыня, ты права, — проговорил он после минутного молчания. — Я больше не имею права говорить с тобой о делах мирских, потому что с этой минуты принадлежу одному Богу.

Амаласунта вздрогнула.

— Что значат эти загадочные слова, Кассиодор?.. Мой старый друг и учитель не захочет бросить свою государыню в минуту опасности.

— Государыня, наши дороги расходятся. Я не могу следовать за тобой по избранному тобой кривому пути. Отпусти меня с миром, Амаласунта! Больше я ничего не прошу. В моих покоях ты найдешь все подарки твоего отца, все документы, бывшие в моем распоряжении, все знаки моих должностей… Я ничего не унесу в монастырь, где хочу окончить жизнь вдали от людей, в молитвах. Ты же, Амаласунта, выслушай мой последний совет. Передай корону другому. Рука, пролившая невинную кровь, не должна держать скипетр! Ты уже не можешь принести пользы своему народу. Откажись же от престола, пока Бог не отказался от тебя и не покарал твоих подданных за твое преступление. Подумай о спасении своей души, Амаласунта. Заслужи прощение Божье. Его не обманешь, как людей.

Когда Амаласунта опомнилась, Кассиодора уже не было в комнате. Точно пробудившись от сна, она кинулась за ним, но в этот момент вошел Петр, посланник Византии.

— Королева, — быстро проговорил он задыхающимся шепотом. — Выслушай меня, пока не поздно, пока не вошли остальные…

— Кто? — с недоумением спросила Амаласунта, в душе которой пробудилось жуткое чувство ожидания чего-то особенного, рокового.

— Не спрашивай… Я не успею объяснить тебе… Сейчас сама увидишь. Но пока мы одни, я повторяю свое предложение. Оставь неблагодарных готов и спеши в Византию, где ждет тебя почет, спокойствие и, как знать… быть может, другая корона… Юстиниан видел твой портрет и пришел в восхищение…

— Замолчи, дерзкий! — гневно вскрикнула Амаласунта. — Ты говоришь с королевой, а не с цирковой наездницей… Не забывай этого. Дочь Теодорика никогда не согласится на позорное бегство… О твоей дерзости я доложу твоему государю и потребую другого посланника. Прочь с глаз моих…

Петр насмешливо улыбнулся.

— Успокойся, Амаласунта. Теперь не время играть роль оскорбленной королевы. Если Юстиниан отзовет меня, ты ничего не выиграешь. Вместо меня явится Велизарий… с тридцатипятитысячной армией.

Амаласунта вскочила с места.

— Быть не может! Я не хочу… Не допущу… Я протестую, — глухо проговорила она, растерянная, пораженная, убитая.

Петр насмешливо улыбался, наблюдая за ней.

— Теперь ты поняла, что тебе нет выбора? Откажись от варваров, которых Юстиниан решил истребить, и спасай себя.

Амаласунта гордо выпрямилась.

— Никогда не откажусь я от моего народа… Теперь я поняла свою ошибку и измену Юстиниана… Но напрасно ты думаешь испугать меня Велизарием. Во главе моих героев я сумею истребить войска византийцев… Не в первый раз моим готам побеждать хитрых греков… Я призову мой народ к оружию…

— Ты забываешь, что он не последует за тобой, — спокойно ответил Петр.

— Ты лжешь! Ты лжешь! Готы поверят дочери Теодорика, когда она позовет их на борьбу с византийцами.

— Попробуй! — насмешливо произнес Петр. — Но не забудь, что я отвечаю за твою жизнь только в том случае, если ты откажешься от престола и отдашься под покровительство моего государя.

— За мою жизнь ответит оружие готов, а не хитрость византийских предателей! — высоко подняв голову, ответила Амаласунта.

— В таком случае послушай, что скажут тебе другие. Войдите, друзья, — громко позвал Петр, приподнимая занавесь.