Мишель Зевако - Трибуле

Чужеземец протянул руку. Манфред схватил ее и, прежде чем незнакомец смог воспрепятствовать, поднес эту руку к губам и крепко поцеловал ее.

Поклонившись, Манфред опять выпрямился и гордо посмотрел на того, кому он только что отдал долг признательности – он, который до сих пор ни перед кем не склонял головы.

– Месье, – обратился он к незнакомцу, – вы изволите назвать мне свое имя?

Чужеземец поначалу хотел ответить подобным же вопросом, но сразу же отказался от такого намерения, потому что ему показалось недостойным спрашивать имя у преследуемого, затравленного человека… И он просто ответил:

– Меня зовут шевалье де Рагастен.

– Шевалье де Рагастен, – повторил Манфред. – Никогда, никогда я не забуду ни имени вашего, ни лица…

И, махнув на прощанье рукой, он удалился легким шагом. Через пару минут он исчез в зарослях колючего кустарника, освещенного первыми лучами восходящего солнца.

Шевалье де Рагастен несколько минут задумчиво смотрел в сторону, куда исчез Манфред, потом покачал головой, вздохнул и забрался в карету, тогда как Спадакаппа занял свое место на козлах.

Насмерть напуганные солдаты издалека наблюдали за этой сценой, не осмеливаясь приблизиться. Как только шевалье де Рагастен оказался в карете, она пришла в движение. Рагастен обхватил руки дамы. Она, видимо, питала к нему безграничное доверие, какое только некоторые избранные существа умеют внушить понимающим их женщинам.

Потому что во все время этой стычки она ни разу не вскрикнула и даже не открыла глаз.

– Дорогая Беатриче, – сказал шевалье, – вот мы и прибыли в Париж.

– Париж! – повторила дама. – Не знаю почему… мне страшно… за вас, любимый… Этот мрачный Париж нагоняет страх.

Шевалье вместо ответа сжал руки дамы, чтобы успокоить ее. Но мыслями он был где-то далеко.

– Париж! – мечтательно произнес шевалье. – Париж! Земля моего детства! Как рад я снова увидеть тебя! Пейзажи моей юности, приветствую вас! Но смогу ли я во чреве этого города отыскать того, кого хочу увидеть?

После отъезда кареты солдаты не спеша вернулись к опустевшему хранилищу трупов. Там они устроили совет. Первое слово взял сержант.

– Трусы! Разини! Кухонные служки! Лентяи! Тухлые гуси! Бабенки! Что у вас в руках: алебарды или прялки?

Солдаты, хотя и очень раздосадованные эпитетом «бабенки», не возмущались и спокойно выслушивали этот поток красноречия.

– Но это не всё, – немного успокоился сержант. – Вы не заслуживаете, чтобы я драл горло, перечисляя ваши заслуги. А кого следует вздернуть на виселицу за это дело? Конечно, не меня! Я скажу, что вы разбежались…

Глухой ропот прошел по шеренге алебардщиков.

– Да, да! Вы будете повешены!

– И вы тоже! – крикнул один из солдат.

Сержант слишком хорошо это знал, а поэтому притворился, что не слышал выкрика, и поспешил продолжить:

– В сущности, вы все тряпки, но… Мы опустошили вместе немало бутылок; мы вместе воевали, ходили по горам, пересекали реки. Так вот… Я хотел бы вас спасти…

Его слова солдаты встретили одобрительным ворчаньем.

– Слушайте меня, – закончил свое короткое выступление сержант. – Я ничего не скажу. Если и вы промолчите о случившемся, кто об этом узнает? Господин главный прево поверит, что этот мерзавец сгнил среди трупов. Он не пойдет проверять. Ну, что же! Значит, будем молчать.

Солдаты поклялись хранить тайну, и мы можем подтвердить искренность их клятвы.

– Нам остается только ликвидировать следы происшествия, – и сержант выразительным жестом указал на выбитую дверь.

Солдаты немедленно принялись за работу, и через два часа напряженного труда дверь поправили и поставили на место, так что глаз самого месье де Монклара не мог бы обнаружить у подножия эшафота ни малейшего следа случившегося. Когда главный прево прибыл с очередным визитом, все солдаты оказались на своих постах, с великим рвением несли службу и вполне заслужили похвалу высокого начальника.

Теперь мы вернемся к Манфреду. Едва освободившись, он задался одной-единственной целью: бежать к Этьену Доле. Из осторожности он прошел в город не через ближайшие ворота Сен-Дени, а через Монмартрские ворота.

– Я ждал вас, Манфред, – серьезно сказал Этьен Доле, увидев входящего молодого человека.

– Юная девушка? – тревожно спросил Манфред.

– Ушла с королем.

Манфред покачал головой и машинально повторил:

– А… Ушла с королем… Прекрасно…

Сильно побледнев, он рухнул в кресло и расхохотался.