Иван Фирсов - Адмирал Сенявин

— Проси, — не отрываясь от письма, проговорила Екатерина.

Вошедший четко отрапортовал:

— Флота вашего величества капитан второго ранга Львов от их высокопревосходительства генерал-аншефа Потемкина.

По мере чтения письма от Потемкина хмурое лицо императрицы светлело, и, закончив читать, она приветливо улыбнулась:

— Отличную и добрую весть привез ты, капитан, чему мы рады весьма. — Императрица благосклонно протянула руку для поцелуя. — За сию славную новость и ваши заслуги мы жалуем тебя орденом Святого Георгия…

В тот же день Львов присутствовал на молебне по случаю победы черноморцев, а после службы Екатерина устроила по этому поводу пышный обед для офицеров четырех гвардейских полков.

Из Петербурга Львов увозил, кроме креста и подарков, письмо императрицы Потемкину, а также все столичные слухи о крамольных делах государственного преступника Александра Радищева.

Похвалы Екатерины пришлись Потемкину по душе. Всевластная покровительница вновь возвеличивала его, по достоинству оценивала его заслуги в становлении Черноморского флота и его победах.

Из Ясс Львов возвратился на эскадру в Севастополь. Корабли ремонтировались после жестоких боев в летней кампании. По пути на Графскую одним из первых он встретил Сенявина.

Поздоровавшись, Дмитрий озорно подмигнул и сказал:

— Ну что, брат, каково тебя при дворе приветили? — И, не дожидаясь ответа, проговорил: — Знаю, знаю, Мишель, можешь не пересказывать, сам в этом амплуа пребывал. Поведай лучше новости столичные.

Львов потер переносицу, словно собираясь с мыслями.

— Известий особых нет, разве что о деле крамольном Александра Радищева…

Сенявин изумленно воскликнул:

— Так это же земляк мой, сосед наш по владениям! В Боровске его отец пустоши рядом с нашими имеет, и что с ним?

Они отошли в сторону и присели на скамейку под развесистой акацией.

— Видишь ли, толком-то я всего не знаю, но вот что слыхал. Сочинил он какую-то книжицу, в которой охаял все наше дворянство и государыню особливо осмеял. — Львов старался говорить вполголоса. — Главное же — чернь под защиту взял и к бунту призывал. Ну, его посадили в крепость, и Непременный совет приговорил казнить. Государыня смилостивилась и заменила смертную казнь каторгою…

Сенявин снял шляпу, перекрестился и вздохнул:

— Ну и ну, прославился землячок. Слава Богу, у государыни сердце жалостливое, жив остался. — Они помолчали. — А что про замирение с турками слыхал? — первым заговорил Сенявин, когда они встали.

Львов пожал плечами.

— Вроде бы они сговорчивей станут после того, как мы им поддали нынче, однако о мире говорить еще рановато…

Вернувшись из Гаджибея в Яссы, Потемкин тут же написал статскому советнику Сергею Лошкареву. Он вел переговоры о мире с турками, а те их всячески затягивали. «Наскучили уже турецкие басни. Их министерство и своих и нас обманывает. Вы им изъясните, что коли мириться, так скорее. Иначе буду их бить… Бездельник их капудан-паша, будучи разбит близ Тамана, бежал, как курва… На что они лгут и обманывают себя и государя. Теперь у флота было сражение, большой корабль взят. Адмирал Саид-бей у нас в полону. «Капитания» сожжена. Тут потонуло 800 человек, да живых взято более тысячи. Но все бы сии суда были живы, если бы уж мир был сделан».

Но турки мира не хотели, их в том подстрекали английский и прусский посланники.

В Севастополе спешно чинили корабли, грузили ядра, порох, разные припасы. В начале октября в Севастополь из Таганрога прибыли два новых корабля. Сенявина вместе с другими командирами вызвал флагман. Как всегда, Ушаков в бухте поднимал флаг на «Святом Павле», на постоянной своей стоянке напротив мыска, названного тоже Павловским.

Флагман объяснил командирам план действий на завершение кампании:

— Соединившись с эскадрой Лиманской, будем следовать к устьям дунайским и прикрывать наши гребные суда от турок. — Ушаков взял со стола ордер. — Его светлость требует от нас, «чтоб дрались мужественно, или лучше скажу, по-черноморски, чтоб были внимательны к исполнению повелений и не упускали полезных случаев».

Сегодня Ушаков решил поделиться мыслями с командирами.

— Ныне имели мы две схватки с турками. Они были сильней, однако виктория нам досталась. Отчего так? Великий Петр, создатель наш, две заповеди чтил. Первая — «во всех делах упреждать и всячески искать неприятеля опровергнуть». Сие разумею как наказ, неприятеля в невыгодную позицию ставить, для него нежданную. У Еникале мы строй его порушили и тем выгоду имели, а турок не ждал сего. Другое. Петр же велел не держаться за устав, яко слепец за стену…